Тема:Зображення в оповіданні
особливої поведінки тварин, їх
співіснування з людиною.
Ідея: Автор показує ставлення
людей, до тварин і засуджує їх
безглузде та безцільне знищення.
«Человек создан для счастья, как птица для полета» . Эта фраза действительно стала, как ее и называет 3., афоризмом, причем особенно расхожим в советское время. Но это, подчеркивал 3., не только афоризм, но и «парадокс» . «Человек создан для счастья, только счастье не всегда создано для него» , — говорит он позднее. Короленко, не раз показывавший болезни и человеческие увечья (вплоть до повести «Без языка» , где положение человека в чужой стране придает понятию немоты философское звучание) , подчеркивает парадокс 3. не только для более острого изображения взаимоотношений между людьми (растерянное высокомерие доктора Дударова и достоинство 3.) и не из педагогических целей, но ради утверждения центральной идеи всего своего творчества: «Жизнь.. . кажется мне проявлением общего великого закона, главные основные черты которо- го — добро и счастье. ..Общий закон жизни есть стремление к счастию и все более широкое его осуществление» . Именно врожденное несчастье 3. помогло ему выразить эту свою заветную мысль с особой убедительностью.
"Почему люди не летают?" (Монолог почтовой лошади)
"Эх,почему люди-не птицы,почему они не летают?Летели бы себе быстрёхонько,куда им вздумается,ан нет!Мчаться им всем подавай,лететь они изволят хотеть ,а как?Дорог нет,ямы да ухабы,ноги переломать можно,а грязь какая!Иногда копыта разъезжаются и скользят,покуда по колено не увязнем в топких лужах.А силушку то брать где,"ни отдыху,ни продоху".Не успели прогон домчать,ведро воды и сено в зубы получить,так опять пора в путь-дорогу,некогда им,господам хорошим.А ямщик,что барин,хозяев не выбирают:один- Человек,словом одобрит ,свистом подбодрит,а может и душевно песнь затянуть,а иные-кнутом норовят "погладить",да "клячей" обласкать.Так и почты все разные,на одних,как у Варьина,и господа "ухожены",и почтари уложены,а нам и сахарку,и горбушку с морковкой подадут,да погладят ласково.А на иных -шум,ругань,даже упряжь ленятся снимать,балаган чистой воды!А когда удаётся поспать спокойно,то снятся мне ого-го какие заливные луга,и-го-го травушка-муравушка.Разбегусь по вольной ниве,проскачу сквозь берёзовую рощу, поваляюсь в дубраве тенистой,да и в речку прыгну широкую.Ох,размечтался я,к непогоде наверно.Дождь будет видно,так и ноют все болячки застарелые.Да и мечтать то что,под уздцы и в стойло,давай ,шевелись лошадь,а то кляч на списание сразу,церемониться не будут.,хоть и на государевой службу мы.Что кобылам,что жеребцам-спрос один и строгий.Люди дохнут от работы, а не то что кони,о нас и говорить нечего..Так что,дорогие мои сокопытники,уважаемые дивногривые,служить нам с вами правдою,да по-совести.Так почему ж люди не летают?А ведь полетят,ей Богу полетят и будет нам тогда приволье и свобода,так так не будет в нас такой надобности,будем только глаз хозяйский радовать,да детишек на себе катать.Ух,выговорился как,аж полегчало!"
Триста лет тому назад, в 1703 году, в России была издана первая русская газета. Произошло это при царе Петре I. Вот как это было.
– Пора бы нам и свою газету иметь, – не раз говорил Петр своим приближённым. – От газеты и купцу, и боярину, и горожанину – всем польза.
И вот Петр как-то исчез из дворца. Не появлялся до самого вечера, и многие уже подумали, не случилось ли с царём чего дурного.
А Петр был на Печатном дворе, вместе с печатным мастером Федором Поликарповым отбирал материалы к первому номеру русской газеты.
Поликарпов, высокий, худой как жердь, с очками на самом конце носа, стоит перед царем навытяжку, словно солдат читает:
– Государь, с Урала, из Верхотурска, сообщают, что тамошними мастерами отлито немало пушек.
– Пиши, – говорит Петр, – пусть все знают, что желаючи можно сделать.
– А ещё, государь, сообщают, – продолжал Поликарпов, – что в Москве отлито из колокольного чугуна четыреста пушек.
– И это пиши, – говорит Петр, – пусть знают, что Петр снимал колокола не зря.
– А с Невьянского завода, от Никиты Демидова, пишут, – сообщает Поликарпов, – что заводские мужики бунт учинили, убежали в леса и теперь боярам и купцам от них житья нет.
– А сие не пиши, – говорит Петр. – Распорядись лучше послать солдат да за такие дела мужикам всыпать.
– А из Казани, государь, пишут, – продолжает Поликарпов, – что нашли там немало нефти и медной руды.
– А сие пиши, – говорит Петр, – пусть знают, что на Руси богатств край непочатый, не считаны те богатства, не меряны.
Сидит Петр, слушает. Потом берет бумаги. На том, что печатать, ставит красный крест, ненужное откладывает в сторону.
А Поликарпов докладывает всё новое и новое. И о том, что индийский царь послал московскому царю слона, и что в Москве за месяц родилось триста восемьдесят шесть человек мужского и женского пола, и многое другое.
– А ещё, – говорит Петр, – напиши, Федор, про школы, да здорово – так, чтобы все прок от этого дела видели.
Через несколько дней газету напечатали. Назвали ее «Ведомости». Газета получилась маленькая, шрифт мелкий, читать трудно, полей нет, бумага серая. Газета так себе. Но Петр доволен: первая. Схватил «Ведомости», побежал во дворец. Кого ни встретит, газету показывает.
– Смотри, – говорит, – своя, российская, первая!
Встретил Петр и графа Головина. А Головин слыл знающим человеком, бывал за границей, знал языки чужие.
Посмотрел Головин на газету, скривил рот и говорит:
– Ну и газета, государь! Вот я был в немецком городе Гамбурге, вот там газета так газета!
Радость с лица Петра как рукой сняло. Помрачнел, насупился.
– Эх, ты! – проговорил. – Не тем местом, граф, мыслишь. А ещё Головин! Нашел чем удивить – в немецком городе Гамбурге. Сам знаю: лучше, да чужое. Чай, и у них не сразу всё хорошо было. Дай срок. Радуйся малому, тогда и большое придёт.