<span>Блудный сын – это про каждого из нас. Мы блуждаем в сумраке жизни, потому что никто не знает, как жить. Чужие слова – не в счет.Блудный сын – тот, кто в середине или в конце жизни, у кого как получается, понимает, что другого пути в этом мире просто нет.</span>Каждый блуждает и не каждому повезет найти нить Ариадны. Но притча полна оптимизма и надежды: «Если кто так блуден, как я, дерзновенно иди, ибо всем отверста дверь Божественного милосердия».Притча о блудном сыне, которуюбудут читать завтра, во второе подготовительное к Великому посту воскресение, не случайно сменяет притчу о мытаре и фарисее.Новая притча – о вечной любви родителей к детям и их возвращении к своим истокам. Вся следующая неделя будет проходить под знаком и смыслом прощения, прощения не по справедливости, а по милости.Я люблю эту притчу, больше, чем притчу о мытаре и фарисее. Наверное, потому что проще представить себя в любой из предлагаемых притчей ролей, нежели в образе далеких от нас мытаря и фарисея.А может быть, потому что сама – младшая, и в прямом, и в переносном смыслах, и потому что притча ближе мне по жизненному опыту, с высоты которого так просто судить младших, и потому что, став матерью, тяжело переживаю уход ребенка из дома, возвращение которого к истокам, которые, казалось бы, прочно должны были войти в его сознание, не предвидится.Пропасть между младшим и старшим поколением, к сожалению, сегодня как никогда велика: мы чаще не понимаем, чем понимаем, друг друга. И легко срывается резкое слово: «Предательство». Притча выстраивает матрешку: говорит о молодости и тяге к свободе, потом - о «справедливости» и расчете старших, и в конце - о боли родителей, к которым далеко не все дети возвращаются, пропадая в пути.Чем дальше, тем чаще любовь Родителя подменяется любовью мира, заглушающего Его тихий голос своим громким, требующим то денег, то молодости, то позитива, то рекламной привлекательности.И ищем любовь там, где ее в принципе быть не может, становясь блудными детьми, отказываясь от любви настоящей и безусловной. Может быть потому, что знаем: всегда успеется. Но всегда ли? Бывает, что уйдешь и заблудишься, или просто дистанции не хватит, чтобы отыграться.Притча предупреждает и обнадеживает, что на все свое время: уходить и возвращаться, разбрасывать камни, и собирать их. Великий пост - время сбора урожая года. В духовном мире цыплят считают по весне, а не по осени.И оказывается, что и камни тяжелы, и ноша не подъемна, и отчаяние неотвратимо.Человек созревает постепенно, и для покаяния, и для возвращения. Обратный путь тяжел настолько же тяжел, насколько был легок из дома.Примут ли и как примут, осудят ли, упрекнут ли? Все страхи и стереотипы, приобретенные в чужом мире, говорят, что вернуться страшно, боишься нелюбви, упреков, мстительности, издевки. Гордыня и страх, по себе знаю, не дают принести полное покаяние, всегда что-то остается невысказанным, потаенным, не проявленным. Хотя знаешь, что священник – не Бог, но боишься его как того "старшего брата" из притчи.Отец не осуждает, Он сам идет навстречу, обнимая и целуя. Это мы себя чувствуем рабами Божьими, а он нас считает Сыновьями. Старших братьев так много вокруг: и в храме, и в других местах, в храмах даже больше. Всю жизнь их боюсь, предпочитая уходить подальше от поучающих, осуждающих и все знающих. От фарисействующих священников, от злобствующих прихожан и от всезнающих «учителей».Одни присваивают права «законников», другие - права «воцерковленности», но и по тем и по другим правам они судят и решают мытарей и блудников, находя подходящие цитаты из Евангелия, Псалтири и Ветхого Завета. В храмах, но не с Богом, в доме Отца, чтобы воспрепятствовать возвращению блудного сына и сказать презрительно: «сын Твой», и никогда не «брат мой».Потому что работа у Отца для них - тяжела, а послушание – бремя. И когда возвращается тот, кто не нес этого бремени так, как он в доме Отца, у него мгновенно возникает мстительное и злобное чувство. Тот, кто служит, тот любит; а кто работает – тот не любит, рассчитывая на какую-то выгоду: деньги, благосклонность, похвалу, наследство. Сын стал рабом, а блудник – сыном. Вот такой перевертыш.<span>Притча не имеет счастливого конца, дети сбились с пути и только один Отец ждет и любит, сколько бы дети не блуждали и какими бы они к нему не возвращались, ждет, чтобы обнять и принять. Главное – чтобы вернулись...</span>
А. П. Чехов разрабатывал в ранний период своего творчества малые жанры: шутливую сценку, коротенький рассказ, шутку, фельетон, часто строя произведение на анекдотическом случае. Перед ним стояла задача в маленьком объеме произведения, с небольшим количеством персонажей, дать общую картину через частные детали.
Художественная деталь — это одно из средств создания художественного образа, которое помогает представить изображаемую автором картину, предмет или характер в неповторимой индивидуальности. Она может воспроизводить черты внешности, детали одежды, обстановки, переживания или поступка.
Рассказ Чехова «Хамелеон» начинается с завязки, которая предельно проста: обычный житейский случай — борзой щенок укусил за палец «золотых дел мастера Хрюкина» — дает начало развитию действия. Главное в этом рассказе — диалог и отдельные реплики из толпы, а описание сведено к минимуму. Оно носит характер авторских ремарок (полицейский надзиратель — «в новой шинели», пострадавший — «человек в ситцевой крахмальной рубашке и расстегнутой жилетке», виновник скандала — «белый борзой щенок с острой мордой и желтым пятном на спине»).
В рассказе «Хамелеон» нет ничего случайного. Каждое слово, каждая подробность необходимы для более точного описания и выражения мысли автора. В этом произведении такими деталями являются, например, шинель полицейского надзирателя Очумело-ва, узелок в его руке, решето конфискованного крыжовника, окровавленный палец потерпевшего Хрюкина. Художественная деталь дает возможность наглядно представить того же Очумелова в его новой шинели, которую он то снимает, то надевает вновь на протяжении рассказа несколько раз, то запахивается в нее. Эта деталь подчеркивает, как меняется поведение полицейского надзирателя в зависимости от обстоятельств. Голос из толпы сообщает, что собака, «кажись», генеральская, и Очумелова бросает то в жар, то в холод от такой новости: «Сними-ка, Елдырин, с меня пальто... Ужас, как жарко!»; «Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто... что-то ветром подуло...»
Деталь, в том числе и повторяющуюся, используют многие художники, однако у Чехова она встречается чаще, чем у кого-либо. Одной такой деталью в рассказе Чехов раскрывает сущность характера Очумелова: полицейский надзиратель — «хамелеон»,воплощение готовности пресмыкаться перед высшими и помыкать низшими, подличать, выслуживаться, «менять свою окраску» в зависимости от обстоятельств. «Ты, Хрюкин, пострадал и дела этого так не оставляй... А собаку истребить надо...». А через несколько минут ситуация изменилась, и Очумелов уже кричит: «Собака — нежная тварь... А ты, болван, опусти руку! Нечего свой дурацкий палец выставлять! Сам виноват!»
Мастерство Чехова в том и заключается, что он умел отобрать материал, насытить небольшое произведение большим содержанием, выделить существенную деталь, важную для характеристики персонажа или предмета. Точная и емкая художественная деталь, созданная творческим воображением автора, направляет воображение читателя. Чехов придавал детали большое значение, считал, что она «возбуждает самостоятельную критическую мысль читателя», который о многом должен догадываться.
<span><span>
Однажды я была в картинной галерее. Там было множество картинки
разнообразных русских художников. Но больше всех мне понравилась картина
А. К. Саврасова "Грачи прилетели".
На ней изображены первые птицы, прилетевшие с юга - грачи. На
переднем плане изображены весело щебечущие грачи на ещё голых берёзках.
Берёзы уже старые, засыхающие. На них грачи заботлива вьют свои новые
гнёздышки. А под берёзами лежит грязный талый снег. Справа от берёз
образовалась лужа из уже расстаевшего снега. Около неё стоит печальный и
одинокий кустик. На снегу видна не одна цепочка птичьих следов.
На среднем плане расположена церковь, окружённая мокрым гниющим от
воды забором. Рядом с ней стоит старый и, возможно, заброшенный дом. При
церкви находится часовня. Она, скорее всего, уже недействующая.
На заднем плане изображено поле. На нём ещё лежит снег, но оно уже с
крупными проталинами. Художник изообразил голубое весеннее небо с серыми
облаками.
Я долго стояла и смотрела на эту картину. Эта картина просто замечательная. Она действительно написана с душой!
</span></span>