Как то в один день с мальчиком Ваней случилось неожиданное. Он проснулся рано утром и пошел в школу. К сожелению на уроке математики получил свою первую двойку, до этого мальчик получал только четвёрки. У Вани закончились уроки и он пошел домой. Вернувшись домой мальчик заметил, что его родителей нет дома. Он лег в кровать и начал плакать из-за своей полученной на уроке двойки. Про себя Ваня говорил "Вот бы мне вернуть время назад и исправить свою двойку". Так и случилось. Мальчик заметил как неожиданно начали идти назад стрелки часов висевших на стене. Минуту спустя он очутился в своей школе в классе математики на своем месте. Сейчас у него был урок. Он сначала ничего не понял, но со временем разобрался, что попал в прошлое. Вот его вызвали к доске, на этот раз он учел свои недочёты и получил вместо двойки пять. Потом Ваня вновь очутился дома. Тогда как раз пришли родители, которые очень обрадовались пятёрке сына, потому что он впервые получил такую хорошую оценку. Такой волшебный случай произошёл у одного мальчика Вани.
Это к мцири
Рассмотрим два стихотворения с одинаковым заглавием: «Узник» Пушкина и Лермонтова. У них одна тема – стремление к свободе. (Напомним: тема – то, о чем говорится в произведении; в лирическом произведении говорится о переживании, вызванном какими-либо явлениями жизни. ) А идеи (обобщающая, эмоциональная, образная мысль, выраженная средствами языка) различны, ведь они определяются личностью автора и окружающей его действительностью, передаются посредством отбора и организации словесного материала.
Обратите внимание на первую строку пушкинского «Узника» : «Сижу за решеткой в темнице сырой» . Существительные несут отрицательную эмоциональную окраску и передают тяжелое, мрачное состояние узника – лирического героя стихотворения. Однако дальше появляется движение: если в первой строфе всего два глагола, то во второй их девять, да и существительные – взглядом, криком — говорят о действии, все это придает тексту динамизм.
Пушкин-романтик в 1820 году, в пору подъема общественного сознания, надежд, рожденных победой в Отечественной войне 1812 года, создал стихотворение «Узник» , воплотив в нем свою личную и народную веру в то, что мечта о свободе реальна, что человек может вырваться из темницы и что стремление к свободе для него естественно. И потому колорит этого произведения – светлый, песенный, фольклорный.
Прошло 12 лет, и другой поэт, М. Ю. Лермонтов, в 1832 году пишет стихотворение «Желанье» («Отворите мне темницу…») . Он восклицает: «Дайте раз на жизнь и волю, /Как на чуждую мне долю, / Посмотреть поближе мне» . Нельзя не почувствовать, что состояние этого узника безнадежно. Он мечтает потешиться «в буйном споре / С дикой прихотью пучин» и вместе с тем – о покое, о том, чтобы его усыпляло и пробуждало журчание фонтана. Свобода для поэта – неосуществимая мечта, соединение борьбы и покоя, что только и может дать ощущение полноты жизни. Как это похоже на то, что выражено в тогда же созданном «Парусе» и в более позднем стихотворении «Выхожу один я на дорогу…» .
А в 1837 году из начала «Желанья» выросло новое стихотворение.
М. Ю. Лермонтова "Узник".
Слова несут положительную эмоцию: сиянье дня, черноглазую девицу, черногривого коня, красавицу, сладко. Правда, это в мечтах, а реальность – темница. И это показано средствами антитезы – излюбленного лермонтовского приема. Полнота чувств, красота и воля существуют, но не для узника: «Черноокая далеко, / В пышном тереме своем; / Добрый конь в зеленом поле… » А то, что окружает узника, представлено во второй и третьей строфах: окно тюрьмы высоко, дверь тяжелая с замком, стены голые, тускло светит луч лампады, звук шагов часового. Меняется эмоциональная окраска лексики: одинок, нет отрады, голые, тускло, умирающим. Слова, как и в пушкинском стихотворении, приобретают большую значимость: сиянье дня, черноглазую девицу, красавицу младую, черногривого коня, в степь, как ветер, улечу — все это символы свободы, полноты жизни, гармонии с миром. Но слова же говорят о безнадежности положения узника, о недостижимости свободы, хотя это стремление высоко и прекрасно.
Отбор слов свидетельствует, что для обоих поэтов свобода – безусловная ценность, важнейшее благо. Но у Пушкина вначале показана тоска узника, а затем реализуемая мечта о свободе, и стихотворение заканчивается на радостной, высокой ноте. И читатель проникается верой поэта в возможность и необходимость свободы. Читатель проходит вместе с героем путь от неволи к свободе, от мрака к свету, и торжество свободы в финале вполне реально. А Лермонтов, воспевая свободу в начале стихотворения, к финалу охвачен чувством безнадежности. Вследствие такой организации словесного материала в его произведении свобода предстает как недостижимая мечта, которая сталкивается с мрачной реальностью. Но лирический герой живет этим стремлением, и страсть его такой силы, что у читателя тоже возникает жажда свободы, неприятие жизни в неволе.
<span>Сравнение помогло нам понять художественный образ-переживание обоих произведений, чувства и мысли каждого поэта.</span>
Во второй главе повести «Капитанская дочка» происходит первая наша встреча с Пугачевым. Петр Гринев встречается с ним, впрочем, тоже впервые. Глава называется «Вожатый». Весь сюжет текста находится в этом фрагменте в сжатом виде.
Петруша Гринев следует вместе с Савельичем к месту службы, но попадает в буран и сбивается с пути. Встретившийся им мужик (никто и не догадывается еще, что это Пугачев!) выводит путников к постоялому двору. Отсюда и название главы, в центре которой вожатый, проводник, встреча с которым сыграет судьбоносное значение в жизни дворянского сына Гринева. В награду мужик получает заячий тулупчик. Это прямой смысл главы, но идейную ее структуру определяет символический смысл.
Пугачев появляется в жизни главного героя в сложный момент, когда Петруша, только что покинувший родной дом, наделал уже массу ошибок. Так, он проиграл в первом же городе сто рублей, обидел дядьку, Савельича, из-за своего собственного упрямства попал в буран. Гринев понял, что жизнь сложнее, чем он ожидал, в ней легко потеряться. «Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь… дороги нет и мгла кругом», — сетует молодой человек. А у нас возникает ассоциации с жизненным бездорожьем, в котором придется ориентироваться оторвавшемуся от родительского гнезда дворянскому сыну. Пугачев появляется в повести как помощник ему не только в конкретной ситуации, но и в последующих жизненных перипетиях. Вспомним разговор с вожатым: «Гей, добрый человек! — закричал ему ямщик. — Скажи, не знаешь ли, где дорога?» — «Дорога-то здесь; я стою на твердой полосе, — отвечал дорожный…» Пугачев не раз еще спасет Петра Гринева из безвыходных для него ситуаций. Стоит вспомнить хотя бы публичный отказ Петруши от целования руки самозванца. «Его благородие, знать, одурел от радости. Подымите его!» — разряжает обстановку Пугачев.
Если внимательно читать главу, нельзя не обратить внимания на символический черный цвет, с которым связывается «добрый человек» Пугачев. Эта связи постоянно подчеркиваются автором: «Вдруг увидел я что-то черное. «Эй, ямщик! — закричал я, — смотри: что там такое чернеется?»». «Я взглянул на палати и увидел черную бороду и сверкающие глаза». Черный цвет не может определять хорошего человека. Ямщик, всматриваясь в буран, помнится, так говорит: «Должно быть, или волк, или человек». Вот и намечено единство двух сторон героя (волк и человек) и одновременно противопоставление доброго и злого в характере.
Во сне Гринева проявляется также двойственная природа этого человека. В этом пророческом сне Пугачев оказывается посаженым отцом Гринева. Вспомним, что свадьба Петра и Маши Мироновой стала возможной лишь из-за вмешательства Пугачева. Есть еще в главе «Вожатый» намек на свадьбу. Савельич, ругая Петрушу за нежелание вернуться на постоялый двор, проворчал: «И куда спешим? Добро бы на свадьбу!» Так ведь оно и получилось! Отец Гринева отказался благословить сына на брак с Машей, отношения молодых зашли в тупик. Получается так, что именно события, связанные с восстанием, когда вмешался самозванец и наказал Швабрина, освободив «сироту», помогают все поставить на свои места. В финале пятой главы как раз и размышляет Гринев о событиях, которые «дали вдруг душе… сильное и благородное потрясение». Это о событиях кровавых. В главе «Вожатый» они уже намечаются (волк или человек?)
Посаженный отец (Пугачев) хочет благословить Гринева в его сне, смотрит на него весело. Сверкающие, блистающие глаза самозванца наполняют душу «пиитическим ужасом» (глава «Незваный гость»). Петрушу тянет к Пугачеву. Может, виною притягательный, гипнотический взгляд такого доброго и одновременно ужасного человека, повстречавшегося на жизненном пути Гринева.
<span>Явившийся во сне посаженный отец и весел, и очень страшен. Комната вдруг наполнилась мертвецами, когда он начал размахивать топором. Это уже тот Пугачев, который казнит Ивана Игнатьича, капитана Миронова, Василису Егоровну… это «орел», считающий, что жить — это питаться живой кровью.</span>
Стихотворение
«Няне» было написано в Михайловском в 1826 году. В 1824-1826 годах няня поэта
Арина Родионовна вместе с Пушкиным жила в Михайловском, разделив с ним
изгнание. Она оказала большое влияние на его творчество, занятия фольклором,
увлечение народной поэзией, сказками. Время, проведенное вместе с няней, поэт
неоднократно воспел в стихотворениях, а ее черты воплотил в образах няни
Татьяны Лариной, няни Дубровского, женских образах романа «Арап Петра
Великого» и т. д. Арине Родионовне посвящено и знаменитое пушкинское
стихотворение «Няне».
В стихотворении
поднимается тема самоотверженной материнской любви. Ее
воплощением является няня, которой и посвящено произведение. Все стихотворение
пронизано нежностью, любовью и бесконечной благодарностью лирического героя к
ней. Обращаясь к няне, он находит самые трогательные и ласковые эпитеты:
«подруга дней моих суровых», «голубка дряхлая моя». Поэт рисует образ женщины,
все мысли и чувства которой посвящены прежде всего лирическому герою, питомцу.
Пушкин использует очень выразительный образ, чтобы передать, с какой надеждой
няня ждет его, как беспокоится о нем: спицы, которые то и дело замирают в ее
руках, когда она смотрит в окно.
И медлят поминутно спицы
В
твоих наморщенных руках.
Глядишь в забытые вороты
На черный отдаленный путь;
Тоска, предчувствия, заботы
Теснят твою всечасно грудь.