Всмысле в чём?! Покончить с собой решил(а)?
Только представь, сколько счастья в этой жизни. Ты же не инвалид, не немой, не глухой. С тобой всё же хорошо. А жизнь даётся только один раз. И всё.
В будущем ты станешь хорошим родителем, бабушкой(дедушкой). Будешь радовать детей и внуков...
Японская поэзия, вобравшая в себя, многочисленные и отточенные традиции созерцательной одухотворенности, философичности, любования внутренними переживаниями человеческой души, закованные в акварельную точность строк, их несколько нарочитое изящество, открылось и состоялось окончательно с приходом в литературу Японии средневекового поэта, мыслителя и художника Басё.
О поэте Басе написано очень много книг и статей. Особенно, в последние триста лет. Александр Долин, известный поэт - переводчик и японист пишет о Басе так:"
"Басё отчетливо осознавал свое призвание художника, который следует по пути мастера, поднимающегося над суетой и увидеть в мгновении проблеск вечности. " В этой формуле сути творчества Басе, на мой, личный взгляд, есть "алмазная формула сути всей японской поэзии. Через призму падения на землю лепестка хризантемы, лепет горного ручья, прикосновения ветра к цветущей ветке сливы, показать некую надмирность. Помочь читателю ощутить дыхание вечности и понять себя самого. Быть может. Попробовать. Попытаться. И мир станет осязаемое для тебя. Ты научишься его понимать. Отвечать на его движения. На его незримый зов. На трепет души другого человека.
Поэзия Японии богата и другими именами, кроме легендарного Басе, но не один из них, других поэтов, не реформировал и не наполнил такой красотой деталь, частность "окунувшуюся в вечность" , звучащую внутренним рефреном, напряженным повтором в строках, и никто до него не довел до такого внутреннего, напряженного совершенства строку, не вытянутую в линию, а падающую на рисовую бумагу, как камешки с отвесной скалы… Трехстишие –хокку ( или - хейкку) именно при Басё, во время Басе, во время совершенствования традиций, приобрело лаконично ограненную, " бриллиантовую " законченность, которую мы все прекрасно знаем теперь. И любим. И, уже не читаем, скорее, а вдыхаем. Впитываем в себя. Ощущаем как неотъемлемую часть культуры Японии, как портрет страны. Как ее Суть.
<span>Автор этой сценой хочет раскрыть перед зрителем каждого героя, ведь именно в момент бездействия можно увидеть сущность каждого из них.</span>
Роман начинается со сцен, рисующих «высший свет» , дворянское общество. Мы знакомимся с салоном Анны Павловны Шерер и самой хозяйкой. Ее характерная примета — шаблон дел, слов, жестов, даже мыслей: «Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться» . За этой характеристикой — авторская ирония и прямая неприязнь к персонажу.
Во многом подобен Анне Павловне другой герой «большого света» — князь Василий Курагин. Толстой так рисует его портрет: «...в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках и звездах, с светлым выражением плоского лица» . Внешним портретом героя мы уже в известной степени подготовлены к восприятию цепи его низких поступков в дальнейшем развитии действия: стремится стать одним из наследников умирающего богатого вельможи — графа Безухова, а когда это ему не удается, ловит наследника графа — Пьера — и женит его на своей дочери Элен. Устроив эту свадьбу, он мечтает о другой: женить своего «беспокойного дурака» Анатоля на богатой княжне Волконской. Прочных убеждений, твердых моральных принципов Курагин не имеет. Удивительно метко и ярко показывает Толстой эту черту в поведении и высказываниях князя Василия в салоне Шерер, когда речь идет о возможности назначения Кутузова главнокомандующим.
В таком же ироническом освещении даны и посетители салона Шерер. Мелкие интриги, придворные сплетни, балы, маскарады, праздность, карьера и богатство — вот их интересы, вот чем они живут. Все в этом салоне Толстому противно, как пропитанное насквозь ложью, фальшью, лицемерием, бездушием, актерством. В этом круге светских людей нет ничего естественного, непосредственного. Бесконечно далеки они от народа, его нужд, им незнакомо чувство родины, истинного патриотизма, они заняты лишь собой. Толстой не показывает этих трутней рядом с простыми людьми или на лоне природы. Их речь, жесты, мимика, поступки определяются условными правилами светского поведения. Во всем этом Толстой видит мертвое начало. Показаны молодые герои, такие, как Борис Друбецкой, ловко использовавший связи и обстоятельства, ставший фаворитом графини Безуховой и модным украшением салона Шерер, и Берг с его рассказами о собственном «героизме» . Цель жизни этих персонажей — быть на виду, суметь получить «тепленькое местечко» , богатую жену, создать себе выгодную карьеру, пробраться к «верхам» . В самых различных ситуациях показана Элен Курагина, и со всеми она ухитряется говорить по-разному, далеко не одинаково обходится она с любовниками и покровителями, знакомыми и родственниками.<span><span> </span></span>