Он убил Муму , единственного друга , потому что ему так сказала боярыня . А значит он без прикословно выполняет приказы своего феодала , то есть да , он идеал .
Один раз со мной и с моей тетрадкой случилось приключение. Учитель русского языка Людмила Петрововна немогла онять чеюта тетрадь. Она была не подписана и там было не понятное слово. Вроде как-то так написано здние и рядом с этим словом было написано первое учитель долго не мог распознать Что это за слово?? И учителю пришлось спросить у самого мальчика. Но тетрадь была не подписана. На следующий день она зашла в 5-а класс и спросила чия это тетрадь никто не ответил на тот раз небыло 3 человек и я там был. Но у меня как раз пропала тетрадь в итоге эту тетрадь нашол учитель но там небыло как раз этой работы .Котороя была в той измазаной тетради. Потом я вспомнил что это моя тетрадь и это был мой черновик.Учитель и моя мама меня поругали что я забыл тетрадь. Вот такая была запутаная история.
Литература периода Смуты, с одной стороны, привнесла новые черты в русский литературный процесс и таким образом вполне органично встраивается в начало "переходного" XVII столетия, а с другой стороны – вполне продолжает целым рядом черт существовавшую ранее традицию. Как мы увидим дальше, такими сложными и двойственными были практически все литературные произведения первой половины XVII столетия. Процесс жанровой трансформации древнерусской литературы начинался не извне и не столько был связан с западным влиянием, сколько оказался первоначально исподволь спровоцированным внутренними закономерностями литературного развития.<span>К новым чертам литературы Смутного времени следует, несомненно, отнести появление виршеписания. Это предшествующие силлабике вирши, в которых пока еще нет упорядоченности ни в количестве слогов, ни в количестве ударений в строке. О том, что это все-таки стихи, можно судить, пожалуй, только по наличию рифмы (практически всегда парной, довольно часто – глагольной). Первоначально такие стихи, получившие название "досиллабических виршей" (от польского wiersz – стих) складывались на Украине. Возможно, один из самых ранних примеров таких стихов – краткие вирши Герасима Смотрицкого, прилагаемые к Острожской Библии, напечатанной Иваном Федоровым в Остроге в 1581 г. Российско-польские контакты в эпоху Смутного времени способствовали чрезвычайно интенсивному проникновению досиллабических виршей из Украины (находившейся в то время под властью Польско-Литовского государства) на Русь. Вирши могли представлять собой самостоятельные произведения, но по большей части входили в состав традиционных прозаических (чаще всего риторических, ораторских или публицистических) произведений.
не знаю помогла ли или нет. </span>
Зло это внутренняя агрессия которая хочет творить Хаус и борится с добром
добро это внутренняя душа которая хочет творить мир и бороться со злом
У каждого в душе есть это чувство в Японии они называются Инь и Ян без них нельзя жить одним добром мир не будет добрее а одним злом уничтожиться весь мир
Обычно одним из главных видов иносказания в басне является аллегория — воплощение отвлеченной идеи в материальном образе. Как правило, основные действующие лица басни — это условные басенные звери. Принято считать, что образы зверей всегда аллегоричны.
В баснях И. А. Крылова чаще действуют звери, чем люди. Животные присутствуют во всех типах басен Крылова: философских («Два голубя»), социальных («Волк и ягненок»), исторических («Волк на псарне»), бытовых («Свинья под дубом»). Принято считать, что образ каждого животного у баснописца — это аллегория какой-либо человеческой черты характера, например Обезьяна, Свинья — аллегория невежества; Осел — глупости; Кот — хитрости; Петух, Кукушка — бездарности и т. д. Аллегоричность образов животных берет свое начало еще из басен Эзопа.
Эзоп писал басни ради утверждения в обществе морали, и аллегория помогала ему высмеять какую-то определенную человеческую черту, дурную наклонность, она служила иллюстрацией морали. В баснях для Крылова важна не только мораль как высшая категория поведения человека в обществе, во многом Крылов — последователь Лафонтена, живописного баснописца. Мы читаем басни Крылова не из-за морали, а из-за самого интересно и остроумно изложенного рассказа. Поэтому можно не согласиться с тем, что образ какого-либо животного у Крылова — это только лишь аллегория одного человеческого порока. В большинстве случаев образ животного у Крылова включает в себя совокупность некоторых качеств и свойств, которые составляют определенный человеческий характер.
Например, образ Лисы складывается не из одной только хитрости или лести, а из хитрости, лести, лживости одновременно. И в соответствии с наделенным характером она ведет себя в каждой конкретной бытовой ситуации. В басне «Крестьянин и Лисица» Лиса в конце поступает так, как и подобает Лисе, не противореча своему характеру:
Лисица стала и сытней,
Лисица стала и жирней.
Но все не сделалась честней…
…Выбрав ночку потемней,
У куманька всех кур передушила…
Осел, один из наиболее часто встречающихся героев басен Крылова, тоже наделен человеческим характером. Он тупой, глупый, невежественный, упрямый. И действует в басне он всегда как Осел. Поручил мужик ему сторожить огород, «Осел, гоняя птиц со всех ослиных ног такую поднял скачку, что в огороде все примял и потоптал». Зевс сделал его больше ростом, но все равно Осел остался ослом:
Не минуло и году,
Как все узнали, кто Осел:
Осел мой тупостью в пословицу вошел.
И на осле уж возят воду.
Из народных сказок, пословиц в сознании русского человека складываются цельные образы многих животных, например лисы, волка, зайца. И Крылов использует это в своих баснях, в чем и заключается народность крыловских басен. Но, конечно, не все звери в его баснях представляют собой цельные характеры. Например, пчела — это лишь обобщенная аллегория трудолюбия.
Всякий зверь у Крылова еще олицетворяет собой представителя какой-либо социальной группы. Лев — это всегда царь; Волк, Лиса, Медведь — придворные вельможи, чиновники; Ягненок, Лягушка, Муравей — «маленькие» люди, стоящие в самом низу социальной лестницы: мелкие чиновники, крестьяне. Часто человеческий характер, которым наделен зверь в басне Крылова, сливается с его социальными признаками, и тогда перед читателем возникают реальные, существующие в обществе социальные типы. Например, в басне «Воспитание Льва» за образом старого Льва мы видим типичный образ русского царя. Лев доверяет воспитывать своего Львенка представителю другого народа, иностранцу; он не может сам научить управлять государством собственного сына, потому что не знает, как это делать, не знает того, что в действительности творится у него в государстве. И в результате Львенок вырастает таким же, как и отец, чужим для своего народа, оторванным от национальной почвы...