<span>Чем сильнее я был влюблен, тем бестелеснее становилась для меня она. Вы теперь видите ноги, щиколки и еще что-то, вы раздеваете женщин, в которых влюблены, для меня же, как говорил Alphonse Karr, – хороший был писатель, – на предмете моей любви были всегда бронзовые одежды. Мы не то что раздивали, а старались прикрыть наготу, как добрый сын Ноя.
</span><span>Хоть я и охотник был до шампанского, но не пил, потому что без вина был пьян любовью.
</span>
<span>– Любовь? Любовь с этого дня пошла на убыль. Когда она, как это часто бывало с ней, с улыбкой на лице, задумывалась, я сейчас же вспоминал полковника на площади, и мне становилось как-то неловко и неприятно, и я стал реже видаться с ней. И любовь так и сошла на нет. Так вот какие бывают дела и от чего переменяется и направляется вся жизнь человека. А вы говорите…
</span><span>
</span><span>"Надо все по закону".
</span><span>
</span><span>Если это делалось с такой уверенностью и признавалось всеми необходимым, то, стало быть, они знали что-то такое, чего я не знал.
</span><span>
</span><span>Вся жизнь переменилась от одной ночи, или, скорее утра.
</span><span>
</span><span>Мы жили, как свойственно молодости: учились и веселились.
</span><span>
</span><span>Как бывает, что вслед за одной вылившейся из бутылки каплей содержимое ее выливается большими струями, так и в моей душе любовь к Вареньке освободила всю скрытую в моей душе способность любви.
</span><span>
</span><span>"Вся жизнь переменилась от одной ночи или, скорее, утра".
</span><span>
</span><span>"Любовь с этого дня пошла на убыль".
</span><span>
</span><span>Вот вы говорите, что человек не может сам по себе понять, что хорошо, что дурно, что все дело в среде, что среда заедает. А я думаю, что все дело в случае.
</span><span>
</span><span>Да, вот это вы, нынешняя молодежь. Вы, кроме тела, ничего не видите.
</span><span>
</span>
- Да, вот это вы, нынешняя молодежь. Вы, кроме тела, ничего не видите. В наше время было не так. Чем сильнее я был влюблен, тем бестелеснее становилась для меня она. Вы теперь видите ноги, щиколки и еще что-то, вы раздеваете женщин, в которых влюблены, для меня же, как говорил Alphonse Karr, – хороший был писатель, – на предмете моей любви были всегда бронзовые одежды. Мы не то что раздевали, а старались прикрыть наготу, как добрый сын Ноя. Ну, да вы не поймете…