В целях поиска нового жилища Мышка-Норушка бегала по полю, где в дальнейшем был обнаружен теремок. В связи с тем, что теремок был пуст, мышка-норушка самопроизвольно заселилась в него. В порядке общей очереди прошение о подселении были поданы Лягушкой-Квакушкой, Зайчиком-Побегайчиком и другими лесными представителями. В течение непродолжительного времени в теремок были подселены также волк и лиса. Во избежание конфликтов данная группа веселилась и распевала песни, чем привлекла внимание Медведя Косолапого. Вышеуказанный гражданин в виду отсутствия работы и определенного места жительства занимался бродяжничеством по лесу. На основании приглашения со стороны проживающей в теремке группы лиц Медведь попытался влезть в жилище, а в дальнейшем сесть на теремок сверху, тем самым, разрушив его до основания. Таким образом, наряду с Мышкой-Норушкой на момент разрушения в теремке проживали Лягушка-Квакушка, Зайчик-Побегайчик, Волчок-Серый Бочок, Лисичка-Сестричка. В отношении Медведя не было предпринято никаких мер.
В дополнении стоит отметить, что вышеперечисленная группа лиц возвела новый теремок, превосходящий предыдущий по стоимости, занимаемой площади, комфортности и другим параметрам.
Эпонина и Азельма.
Тут дверь отворилась, и вошли Эпонина и Азельма.
Это были две хорошенькие девочки, скорее горожаночки, чем крестьяночки, премиленькие, одна - с блестящими каштановыми косами, другая - с длинными черными косами, спускавшимися по спине. Оживленные, чистенькие, полненькие, свежие и здоровые, они радовали глаз. Девочки были тепло одеты, но благодаря материнскому искусству плотность материи нисколько не умаляла кокетливости их туалета. Одежда приноровлена была к зиме, не теряя вместе с тем изящества весеннего наряда. Эти две малютки излучали свет. Кроме того, они были здесь повелительницами. В их одежде, в их веселости, в том шуме, который они производили, чувствовалось сознание своей верховной власти. Когда они вошли, трактирщица сказала ворчливо, но с обожанием:
- А, вот, наконец, и вы пожаловали!
- Понина и Зельма.
<span> Так упрощала Козетта (приёмная дочь) романтические имена, столь любезные сердцу трактирщицы.</span>
На одной из глухих московских улиц, в доме с колоннами, полном дворни, лакеев и приживалок, живёт старая барыня-вдова. Дочери её давно вышли замуж. Сама барыня доживает последние годы уединённо. Самый заметный человек в доме барыни — дворник Герасим, мужик могучий, но глухонемой с рождения. Барыня привезла его из своей деревни, где Герасим считался лучшим работником. Выросший на земле, Герасим долго тосковал и с трудом привык к городской жизни. Обязанности свои он исполняет исправно — окрестные воришки обходят дом барыни стороной. Дворня тоже побаивается глухонемого, но Герасим их не трогает, считает за своих. Живёт он в отдельной каморке над кухней.Проходит год. Барыня, имеющая неограниченную власть над дворней, решает женить своего башмачника Капитона Климова. Башмачник — горький пьяница, но барыня считает, что после свадьбы он остепенится. В жёны Капитону она выбирает робкую, забитую прачку Татьяну и поручает дворецкому Гавриле довести дело до свадьбы.
Татьяна, худенькая и белокурая двадцативосьмилетняя женщина, нравится Герасиму. Дворник неуклюже ухаживает за ней, защищает от издёвок и ждёт нового кафтана, чтобы в приличном виде прийти к барыне за разрешением жениться на Татьяне.
Гаврила долго раздумывает над проблемой: барыня жалует Герасима, но какой муж из глухонемого, да и решение своё хозяйка не переменит. Боится могучего дворника и «жених». Дворецкий втайне надеется, что барыня забудет о своей прихоти, как уже бывало не раз, однако мечтам его сбыться не дано — барыня спрашивает о свадьбе каждый день.
Наконец Гаврила вспоминает, что Герасим терпеть не может пьяных, и придумывает хитрость: подговаривает Татьяну притвориться хмельной и пройтись перед дворником. Хитрость удаётся — Герасим отказывается от Татьяны, и та выходит замуж за Капитона.
Проходит год. Капитон окончательно спивается, и барыня отправляет его с Татьяной в дальнюю деревню. Герасим дарит Татьяне красный платок, купленный для неё же год назад, и намеревается её проводить, но на полпути поворачивает назад.
Возвращаясь вдоль реки, Герасим видит в воде тонущего щенка, вылавливает его и относит в свою коморку. Дворник выхаживает собачонку, и та превращается в «очень ладную собачку испанской породы, с длинными ушами, пушистым хвостом в виде трубы и большими выразительными глазами» по имени Муму.
Всю ночь барыня не спит и пребывает в мрачном расположении духа, а наутро заявляет, что ей мешал заснуть собачий лай, и велит избавиться от Муму. Лакей продаёт её за полтинник в Охотном ряду. Герасим забрасывает свои обязанности и ищет Муму, не находит, начинает тосковать, а через сутки собачка является к нему сама с обрывком верёвки на шее.
Герасим успел сообразить, что Муму пропала по приказу барыни — жестами ему рассказали о происшествии в барских покоях. Он начинает прятать собачку, но напрасно — ночью Муму лает, барыня устраивает истерику, и Гаврила клянётся ей, что скоро собаки «в живых не будет».
Дворецкий отправляется к Герасиму и жестами объясняет ему приказ барыни. За его исполнение Герасим берётся сам. Одев свой лучший кафтан, он сытно кормит Муму в трактире, затем берёт лодку и выплывает на середину реки. Попрощавшись с единственным другом, Герасим обвязывает шею Муму верёвкой с привязанными к ней кирпичами и бросает в воду.
Вернувшись домой, Герасим быстро собирает вещи и отправляется пешком в родную деревню. Он торопится, «как будто мать-старушка ждала его на родине, как будто она звала его к себе после долгого странствования на чужой стороне, в чужих людях».
Через три дня Герасим уже на месте, и староста с радостью его принимает. В Москве же Герасима долго ищут. Обнаружив бывшего дворника в деревне, барыня хочет выписать его назад, но передумывает — «такой неблагодарный человек ей вовек не нужен».
Герасим до сих пор бобылём живёт в своей ветхой избушке, на женщин даже не глядит и «ни одной собаки у себя не держит».
Поэт искренне восхищался полетом коршуна, для
<span>которого небо является родной и привычной стихией.
</span>Этой гордой птице дано то, что неподвластно
<span>человеку. Вроди так
</span>