Ответ:
Пушкин о лицейском братстве в стихотворении «19 октября»
Лицейская тема всегда была главенствующей в дружеской лирике Пушкина. Он окончил Царскосельский лицей в 1817 году, и однокурсники-лицеисты всю жизнь оставались самыми близкими его друзьями.
Лицейское братство Пушкина
Весь их выпуск был очень талантливым, почти все лицеисты впоследствии начали писать, в частности, Дельвиг издавал литературный альманах Северные цветы, а Кюхельбекер стал известным в своих кругах поэтом. Становились лицеисты и политическими деятелями: князь Горчаков - министр иностранных дел, барон Корф - личный секретарь императора Николая I. Иван Пущин оказался одним из организаторов восстания декабристов.
Но, независимо от рода деятельности, каждый лицеист обязательно писал стихи к 19 октября. Эта дата - годовщина основания Царскосельского лицея, была священной для всех лицеистов. Расставаясь, они дали друг другу обеты вечной дружбы и взаимовыручки, поклялись встречаться каждый год 19 октября. Покидая Царское село, лицеисты установили там памятник с надписью Гению места 1 курс установил. Их дружба - это священное братство, дружеский союз, независимый от политики.
Анализ стихотворения 19 октября
Самым известным из стихотворений, написанным Пушкиным к 19 октября, является стихотворение 1825 года (Роняет лес багряный свой убор...). В это время он находился в ссылке в Михайловском и потому не мог прийти на ежегодную лицейскую встречу. Отмечая праздник в одиночестве, он пишет к друзьям-лицеистам, вспоминая каждого из них в отдельности, а также всю лицейскую пору.
Пушкин гадает, все ли лицеисты собрались вместе в Петербурге.
Чей глас умолк на братской перекличке?
Кто не пришел? Кого меж вами нет?
Воспоминает всех лицеистов, скорбит о умершем в Италии Корсакове.
Он не пришел, кудрявый наш певец,
С огнем в очах, с гитарой сладкогласной:
Под миртами Италии прекрасной
Он тихо спит...
С большой теплотой Пушкин пишет о своем лучшем друге Иване Пущине, который незадолго до этой даты приезжал к нему в Михайловское и хотя бы ненадолго развеял скуку (Ты усладил изгнанья день печальный...); обращается к коллегам-литераторам, Дельвигу и Кюхельбекеру, вспоминая их бесконечные разговоры о Шиллере, о славе, о любви. В этих стихах не забывает Пушкин и императора Александра, основателя Царскосельского лицея.
Но главное в этом стихотворении, как и в других стихах лицейского цикла, не конкретика, а общая настроение. Более всего Пушкин ценит ту лицейскую атмосферу свободомыслия и братства, которая была в Царском селе. Отсюда и тема свободы в творчестве Пушкина. Он ценит то священное лицейское братство, которое выпускники пронесли через всю жизнь (тут стоит вспомнить, что и умирал Пушкин не на руках у родных - он умирал на руках у друзей!), которое не смогло убить ни время, ни расстояние:
Куда бы нас ни бросила судьбина
И счастие куда б ни повело,
Всё те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.
Это и объясняет очень многое в дружеской лирике Пушкина. Взгляды его могли меняться, он мог считать своими единомышленниками и декабристов, и монархистов... Но главный мотив все равно оставался одним: Да здравствует лицей!.
Мой Пушкин лучший потому что он пишет красивые стихи, поэмы. Он мне нравится тем, что у него характер словно описывающийся погоду. У Пушкина очень красивые стихи. (Как то так)
Ечерело, на небе зажигались первые звёздочки. Все лесные жители попрятались по своим домикам: норкам, дуплам, гнёздам и берлогам, только несколько зверей собрались на полянке около пушистой разлапистой ёлки, укрытой снегом, словно тёплым одеялом. Были здесь зайчонок Лапа, его лучший друг ёжик Курносик, белочки-блезняшки Галочка и Тамарочка, оленята Олешка и Ланюшка и совёнок Сёва, который и держал речь перед своими друзьями. Те его внимательно слушали.
— И вот, бабушка сова говорит, что у детей сегодня праздник, и ёлка наряженная, и что они веселятся, танцуют, кушают лакомства и получают подарки. И так каждый год в новогоднюю ночь!
— Это нечестно, — сморщила носик Галочка.
— Да-да, — вторила ей Тамарочка. – Мы же тоже дети, только звериные. Почему у нас нет праздника?
— И ёлки нет наряженной, и подарков, и угощений, — кивнул ёжик Курносик.
— Давайте что-нибудь придумаем, – предложил зайчонок Лапа, — чтобы и у нас в лесу был праздник.
Другие зверята дружно закивали и заговорили все разом:
— И мы, и мы хотим праздник!
— И ёлку хотим, и угощения, и подарки!
— Только где нам взять угощения? А подарки кто нам подарит?
— А чем нам ёлку нарядить? Мы же не знаем, никогда этого не делали.
В это самое время над поляной пролетали два красногрудых снегиря. Увидев собравшихся внизу зверей, они решили спуститься и узнать в чём дело. Сели снегири ниже на ветку, но никто на них даже внимания не обратил, впрочем, они сами очень быстро поняли, в чём дело.
— Ну как, поможем малышам? – спросил снегирь по имени Краснощёк, поворачивая к другу свою маленькую головку.
— Поможем, — кивнул снегирь Морозец. – Ты помнишь, по какой тропинке Дед Мороз к детям идёт? Думаешь, сможем уговорить его свернуть с пути?
— Уговорим, чего ж не уговорить! Он добрый, хоть и строгий, дед наш.
Снегири взмахнули крылышками, оставив ничего не подозревающих зверят на поляне.
Дед Мороз с огромным мешком за плечами, бодро перебирая лыжными палками и насвистывая мелодию маленькой ёлочки, шёл по проторенной знакомой лыжне. Тут навстречу к нему вылетели два знакомых снегиря.
— Здравствуй, Дедушка Мороз! – защебетал Морозец.
— Прости что задерживаем, — подключился Краснощёк. — Помощь твоя нужна.
— Здравствуйте, здравствуйте, друзья, — поздоровался Дед Мороз, замедляя ход. – Если дело доброе, то можно немного и задержаться. Ну, говорите, что случилось.
Снегири наперебой стали рассказывать дедушке про зверей, которые тоже хотят новогодний праздник.
— Да, что-то я старый не подумал, — почесал Дед Мороз затылок, когда снегири закончили свой рассказ. – Не хорошо, правда, получается: у людей есть праздник, а у лесных зверей нет. Ну, показывайте дорогу!
На лесной полянке звери всё ещё думали да решали, как бы и им праздник в лесу устроить, но так ничего толкового не придумали, совсем загрустили.
— Эх, снова мы без праздника останемся! – обречённо махнул крылом совёнок Сёва. – Полечу в дупло к бабушке!
Вдруг заснеженные ветки деревьев раздвинулись, и на поляну на лыжах вышел высокий дед в красном тулупе, с бородой по пояс и огромным мешком за спиной. Впереди него, показывая дорогу, летели два снегиря.
— Ну, всё, кажись прибыли, — пробасил дед, опуская мешок на снег. – Здравствуйте, зверятки-ребятки! Это вы здесь праздника новогоднего хотите?
Удивлённые малыши кивнули как по команде, но ничего не ответили. Дед рассмеялся.
— Не бойтесь меня! Добрый я. Дедом Морозом зовусь, приношу подарки детям на Новый год. Простите, что вас обидел, обделил, но отныне будет и в лесу праздник.
Дед Мороз оглядел поляну, заметил посередине ёлку, подошёл к ней поближе и хлопнул три раза в ладоши. Ёлка вмиг преобразилась: засияла огнями, гирляндами, разноцветными шарами, золотистыми шишками.
— Какое чудо! – воскликнули белочки.
— Спасибо, Дедушка Мороз, — сказал зайчонок Лапа.
— Спасибо! Спасибо! – закричали его друзья, запрыгали, затопали, захлопали лапками.
Весело рассмеялся Дед Мороз, быстро встал на лыжи, махнул рукой на прощание и умчался быстрее ветра. Подошли зверята к ёлке и увидели, что на ней кроме украшений висят их любимые лакомство: морковь для зайцев, орехи и грибные гирлянды для белок, яблоки для ежей, а под ёлкой сено для оленей и мешки с зерном для птиц и мышей.
Обрадовались друзья и побежали по лесу сзывать всех лесных жителей на новогодний праздник на поляне. Много было веселья в тот вечером около наряженной ёлочки: песни, смех, угощение для всех! С тех пор каждый год Дед Мороз по дороге к детям заглядывает к зверям и поздравляет своих лесных друзей с праздником.
Хорошего все вам года! С праздником!
Дон Жуан — в версии Байрона романтический персонаж, который открывает в себе разлад между заложенным природой и тем, что взлелеяно обществом, и этим резко отличается от своих предшественников. Они — в обработках легенды от Тирсо де Молина до Мольера — были неизменно наделены человеческой цельностью, тогда как у Байрона персонаж, сохраняя духовное ядро своей личности неизменным, в реальных обстоятельствах принужден раз за разом поступать вопреки чувству и даже не в согласии с «голосом наслажденья», который «всегда сильней разумного сужденья». Убежденный, что бесценна не вечность, а сегодняшняя, «мгновенная» жизнь, он наделен обаянием отважного искателя удачи и непримиримостью к ханжеству в любых формах, всегда сохраняя благодарность судьбе, посылающей ему одно за другим самые захватывающие приключения. Однако погоня за наслаждением и за все более честолюбивыми мечтами требует от него усилий, чтобы заглушить укоры совести, свидетельствующей, что расчет взял верх над велениями нравственного чувства, которыми герой поступается и вынужденно, и добровольно. Его одиссея, начиная с бегства из родного города, где юный идальго едва не стал жертвой любвеобильной доньи, которая посвятила его в науку страсти, и вплоть до триумфов при дворе Екатерины Великой, чьим фаворитом сделался этот самый галантный и обаятельный кавалер во всей Европе, побуждает раз за разом отрекаться от естественных моральных норм, усваивая уроки реальности и из героя легенды превращаясь в личность, принадлежащую истории. Задумав панорамное сатирическое обозрение XVIII в., с которым Байрон всегда ощущал духовную связь, как ни далеки ему многие заветные идеи Просвещения, поэт намеревался сделать своего героя участником всех важнейших событий эпохи, с тем чтобы его земной путь закончился в охваченном революцией Париже. Семнадцать песен, которые успел написать Байрон, свидетельствуют, что в этих перипетиях, чаще смешных, чем печальных, герою надлежит испытать свой идеал «простой души», которая существенно не изменяется, несмотря на повседневные столкновения с интригами, своекорыстием, двуличием, мелкими амбициями и низостью. Однако черты «естественного человека», взлелеянного культурой «века разума», все больше становятся условностью или маской, тогда как метаморфозы героя, который из рыцаря любви и поэта изысканной нежности превращается в удачливого авантюриста, не только исподволь меняют его систему понятий, но даже окрашивают сокровенные переживания этого пленника фортуны.