Почти 170 лет находится «Слово о полку Игореве» в поле зрения издателей, исследователей, переводчиков, поэтов, художников и просто читателей. Оно породило огромную исследовательскую литературу, вошло в русскую поэзию, в русскую художественную литературу, в русскую музыку, отразилось в живописи, во всех исследованиях древней русской культуры. Оно само стало явлением культуры не только древней, но и новой.<span>В конце XIX в. сомнения в подлинности «Слова о полку Игореве» были заявлены французским славистом Луи Леже.1 В последнее десятилетие небольшая группа скептиков возглавляется во Франции А. Мазоном. Скептики выступили с рядом работ и высказываний, объявляющих «Слово» шовинистической подделкой конца XVIII в. Эта группа скептиков не встречает поддержки у подавляющего большинства славистов мира.</span>Не углубляясь в психологические и идеологические объяснения появления этой группы скептиков, мы должны, однако, трезво оценить все ее доводы и, с другой стороны, рассмотреть основные аргументы в пользу подлинности «Слова», которые могут быть извлечены из многочисленных работ по «Слову», вышедших больше чем за полтора столетия, прошедших со времени его открытия.<span>Цель данной статьи — показать, как подлинность «Слова» получала все новые и новые подтверждения в ходе его постепенного изучения, как среди новых открытий литературоведов, искусствоведов, археологов, языковедов и историков культуры древней Руси все увеличивалось число фактов, подтверждающих уверенность в подлинности «Слова», объяснявших отдельные его стороны и места, ранее казавшиеся неясными или «одинокими».</span>
Особую роль в произведении играет символика. Символика — это одно из основных средств выражения авторской позиции, которое отражено в текстовых элементах, не влияющих на основное развитие сюжета, а, может быть, только предугадывающих его. Так, по картинкам, висевшим на стене в комнате Самсона Вырина, которые долго рассматривал рассказчик, мы можем судить о дальнейшем ходе событий. Картинки “изображали историю блудного сына”. На первый взгляд может показаться, что эти картинки рассказывают о жизненном пути Дуни. Но на самом деле образ блудного сына — это образ самого главного героя. Первая картинка говорит о том, что Самсон Вырин “уходит” от своей дочери. Ведь он совсем не верит в ее счастье, он даже не способен представить, что молодой гусар может жениться на Дуне. В разговоре с Минским в Петербурге Вырин сказал: “Отдайте мне... бедную мою Дуню. Ведь вы потешились ею; не губите ее понапрасну”. В этих словах проявляются как отцовские чувства, так и непонимание своей дочери, отсутствие веры в любовь. Дуня с Минским сразу договорились, что уедут вместе. Но почему они не сказали ничего об этом Самсону Вырину? Они полюбили друг друга, но можно предположить, что гусар не сразу решил жениться на дочери бедного станционного смотрителя, поэтому Дуня и Минский не могли ничего сказать. Отец, не доверяя молодому гусару и не веря в силу любви, разбил бы их счастье, а вместе с этим и их жизнь. “Что такое станционный смотритель?” — спрашивает Пушкин у читателей устами рассказчика в самом начале повести. “Сущий мученик четырнадцатого класса”, потому что его чин становится его жизнью, то есть он “ограничен”, он мыслит именно как “чиновник четырнадцатого класса”. И, конечно, по его логике, бедная девушка не может быть счастлива с богатым ротмистром, который только посмеется над ней и уж наверняка никогда не женится. Самсон Вырин при этом недальновиден. Дуня не решалась сама сесть в кибитку, и, может быть, у нее не хватило бы смелости это сделать, но ее отец сказал: “Чего ж ты боишься?., ведь его благородие не волк и тебя не съест: прокатись-ка до церкви”. Самсон Вырин как бы сам определил судьбу своей дочери.
Но вернемся опять к символике произведения. На ограниченность, недальновидность Вырина намекает вторая картинка. На ней мы видим блудного сына, окруженного “ложными друзьями”. Действительно, и в другом случае Самсон Вырин поверил доктору, посоветовавшему здоровому гусару отдых и покой на несколько дней, даже и не подозревая, что этот доктор в сговоре с Минским. На третьей картинке изображен юноша, который пасет свиней и разделяет с ними трапезу; на его лице — глубокая печаль и раскаяние. Этот сюжет как бы подсказывает дальнейшую судьбу смотрителя, который за три или четыре года без Дуни превратился из “бодрого мужчины” в “хилого старика”. Он не мог простить себе, что отпустил дочь; одно упоминание о ней вызывало боль и горечь. И последняя картинка рассказывает нам о возвращении блудного сына, с чем ассоциируется “возвращение” отца к дочери уже после смерти, когда Дуня приезжает навестить отца и находит его на кладбище.
“Коллежский регистратор. / Почтовой станции диктатор” — слова Вяземского, приведенные Пушкиным как эпиграф к произведению. Самсон Вырин именно “диктатор” жизни Дуни, не оставляющий ей права выбора.
Ограниченность Самсона Вырина — это не просто свойство его индивидуального характера, она социально определена условиями его жизни. Осуждая станционного смотрителя, Пушкин тем не менее, как мне представляется, жалеет его, рассказывая о трагедии его неудавшейся жизни.
“Станционный смотритель” — это первое произведение в русской литературе, в котором создан образ “маленького человека”. В дальнейшем эта тема становится типичной для русской литературы. Она представлена в творчестве таких писателей, как Гоголь, Чехов, Л. Толстой, Гончаров и др.
Создание образа “маленького человека” — это тоже средство выражения авторской позиции. Но каждый автор по-своему решает эту проблему. Авторская позиция Пушкина, несомненно, выражена в осуждении ограниченности станционного смотрителя, но, осуждая, Пушкин все же не презирает этого “маленького человека”, как, например, Гоголь и Чехов (в “Шинели” и “Смерти чиновника”). Таким образом, в “Станционном смотрителе” Пушкин прямо не высказывает свою авторскую позицию, пряча ее в деталях, которые очень важны для понимания всего произведения в целом.
1.Зеркало и его осколки.
2.Кай видет в окне снежную королеву.
3.Превращение Кая…
4.Кай в санях у снежной королевы.
5.В волшебном саду старушки калдуньи.
6.Герда в королевстве принцесы.
7.Герда маленькой разбойницы.
8.В чертогах снежной королевы.
Роман Тургенева был написан в в переломный момент развития общества, когда старшие и младшие поколения становятся выразителями двух эпох. Но проблема отнюдь не в "отцах и детях", она выходит далеко за пределы семейных рамок - это целый общественный конфликт старого и нового поколения, старого дворянства и молодой революционно-демократической интеллигенции. Проблема отцов и детей раскрывается во взаимоотношении молодого нигилиста Базарова с представителем дворянства Павлом Кирсановым, Базарова с его родителями, а также на примере внутри семьи Кирсановых. Базаров отрицает все сложившиеся стереотипы и мысли аристократа Павла Петровича, который не хочет принимать того факта, что общество вокруг него давно изменилось, изменились их взгляды. Этот спор перерастает в дуэль.Спор внутрисемейный между сыном Аркадием и старшим Кирсановым не такой глубокий, как мне кажется. Под воздействием Евгения Аркадий не находит общего языка со своим отцом, но после того, как Базаров покинул жизнь Аркадия, всё встало на свои места. Ведь Аркадий похож на своего отца, он относится к тому с любовью и уважением. <span>Конфликт поколений мы видим и во взаимоотношении Базарова со своими родителями. Родителя Евгения - добрые и любящие люди. Не смотря на сложный характер и нигилистические взгляды сына, они любят его и стараются угодить ему. И сам Базаров, хоть и скрывал, но все же очень любил своих стариков</span>