Песня появилась под звон колокола, мелодию балалайки и т. д.
Песня могла придать настроение, успокоить или взбунтовать человека.
Творчество
С 1918 года Гершвин больше не нуждался в ресторанных подработках, отпала нужда в частных уроках, он занимался тем, что ему нравилось, и получал за это деньги – Джордж писал музыку для бродвейских мюзиклов. Он работал в качестве композитора с джаз-бэндом Пола Уайтмена. За год он писал до 10 мюзиклов, многие из песен приобретали огромную популярность.
Так появилась «Рапсодия в блюзовых тонах». В феврале 1924 года на премьеру пришла слишком разномастная публика, в первом ряду сидели именитые люди в мире музыки: Рахманинов, Годовский, Стравинский. Успех был ошеломительный, рапсодия нокаутировала зрителей, а к Гершвину пришла настоящая слава.
По возвращении из Европы у Гершвина на руках уже была набросана симфоническая поэма «Американец в Париже».
Премьера прошла в филармоническом обществе Нью-Йорка. А через три года «Американец в Париже» звучал в Куинс-холле в Лондоне. Успех был грандиозным, после чего симфоническая поэма вошла в постоянный репертуар многих мировых оркестров.
Музыка и стиль композитора Джорджа Гершвина сочетает в себе сразу многое:
симфоническую классику;
современные негритянские ритмы;
народный фольклор;
оригинальную мелодию;
экспрессию;
резкие ритмы.
С приобретением мировой известности Джордж предложил своему старшему брату Айре стать соавтором его мюзиклов и песен. Айра с удовольствием согласился, но взял себе псевдоним Артур Фрэнсис (это два имени их младшеньких брата и сестры), он считал, что Гершвин в мировой музыке должен быть один – Джордж.
Их творческий союз получился очень плодотворным, братья создали около 20 мюзиклов для Бродвея и кино. Более востребованного дуэта в то время не было. Особенно триумфальным получился мюзикл «Lady, Be Good», одну композицию из него назвали лучшей любовной балладой ХХ века.
Источник: http://stories-of-success.ru/dzhordzha-gershvina
А там, где слава, там и материальное благосостояние. Семья Гершвинов купила на 103-авеню дом в 5 этажей и отправилась в трёхлетнее путешествие по Европе. Джордж сам продумал весь маршрут, поездка началась с Лондона, потом был Париж, и закончилось путешествие в Вене.
Источник: http://stories-of-success.ru/dzhordzha-gershvina
Музыка
Первая часть открывается широким величественным вступлением, самым
углубленным и развернутым из написанных Бетховеном. Неуклонное, хотя и
медленное нарастание подготавливает последующую поистине захватывающую
картину. Тихо, еще затаенно звучит главная тема с ее упругим, словно
туго скрученная пружина, ритмом; тембры флейты и гобоя придают ей черты
пасторальности. Современники упрекали композитора за слишком
простонародный характер этой музыки, ее деревенскую наивность. Берлиоз
увидел в ней рондо крестьян, Вагнер — крестьянскую свадьбу, Чайковский —
сельскую картину. Однако в ней нет беззаботности, легкого веселья. Прав
А. Н. Серов, употребивший выражение «героическая идиллия». Особенно
ясно это становится, когда тема звучит во второй раз — уже у всего
оркестра, с участием труб, валторн и литавр, ассоциируясь с грандиозными
массовыми плясками на улицах и площадях революционных французских
городов. Бетховен упоминал, что, сочиняя Седьмую симфонию, представлял
себе вполне определенные картины. Может быть, это и были сцены грозного и
неукротимого веселья восставшего народа? Вся первая часть пролетает как
вихрь, словно на одном дыхании: единым ритмом пронизаны и главная и
побочная — минорная, с красочными модуляциями, и фанфарная
заключительная, и разработка — героическая, с полифоническим движением
голосов, и живописно-пейзажная кода с эффектом эха и перекличкой лесных
рогов (валторны). «Нельзя передать словами, до чего это бесконечное
разнообразие в единстве изумительно. Только такие колоссы, как Бетховен,
могут справиться с подобной задачей, не утомив внимания слушателей, ни
на минуту не охладив наслаждения...» — писал Чайковский.
Вторая часть — вдохновенное аллегретто — одна из замечательнейших
страниц мирового симфонизма. Снова господство ритма, снова впечатление
массовой сцены, но какой контраст по сравнению с первой частью! Теперь
это ритм траурного шествия, сцена грандиозной похоронной процессии.
Музыка скорбная, но собранная, сдержанная: не бессильная скорбь —
мужественная печаль. В ней — та же упругость туго скрученной пружины,
что и в веселье первой части. Общий план перемежается более интимными,
камерными эпизодами, сквозь основную тему словно «просвечивает» нежная
мелодия, создавая светлый контраст. Но все время неуклонно выдерживается
ритм маршевой поступи. Бетховен создает сложную, но необыкновенно
стройную трехчастную композицию: по краям — контрапунктические вариации
на две темы; в середине мажорное трио; динамическая реприза включает
фугато, приводящее к трагической кульминации.
Третья часть — скерцо — воплощение буйного веселья. Все мчится,
стремится куда-то. Мощный музыкальный поток полон бушующей энергии.
Дважды повторенное трио основано на австрийской песне, записанной самим
композитором в Теплице, и напоминает наигрыш гигантской волынки. Однако
при повторении (tutti на фоне литавр) звучит как величественный гимн
огромной стихийной силы.
<span>Финал симфонии представляет собой «какую-то вакханалию звуков, целый
ряд картин, исполненных беззаветного веселья...» (Чайковский), он
«воздействует опьяняюще. Льется огненный поток звучаний, как лава
испепеляя все, что ему противится и встает на пути: пламенная музыка
увлекает за собой безоговорочно» (Б. Асафьев). Вагнер назьшал финал
дионисийским празднеством, апофеозом танца, Роллан — бурной кермессой,
народным праздничным гуляньем во Фландрии. Поразительно слияние самых
разных национальных истоков в этом буйном круговом движении,
объединяющем ритмы танца и марша: в главной партии слышатся отголоски
плясовых песен Французской революции, в которые вкрапливается оборот
украинского гопака; побочная написана в духе венгерского чардаша. Таким
празднеством всего человечества заканчивается симфония.</span>
3.быть душевным к близким людям