Череповец, получивший статус города в 1777 году, ведёт своё начало с XIV века, когда был основан Воскресенский мужской монастырь, просуществовавший до екатерининской секуляризационной реформы.
В рамках городской реформы 1777 Череповецкий посад при упразднённом монастыре был преобразован в уездный город, первоначально в составе Новгородской губернии. При Павле I переименован в посад Устюженского уезда, затем по ходатайству местных мещан восстановлен как центр уезда. Экономическое значение города сильно возросло после открытия судоходства по Мариинской водной системе.
1918 год является годом рождения Череповецкой губернии, в состав которой вошли: Череповецкий, Тихвинский, Устюженский, Кирилловский и Белозерский уезды. В марте 1918 года представителями этих уездов было написано ходатайство в Совет Народных Комиссаров, и в мае Совет утвердил образование губернии. Председателем Губернского Исполнительного Комитета был назначен И.В. Тимохин, а Чернов Ф.М. возглавил Совет Народного Хозяйства Череповецкой губернии.
Численность населения провинциального Череповца на то время составляла четырнадцать тысяч человек. Новая губерния занимала территорию в 55797,5 квадратных верст с населением 709052 человек, 46166 из которых горожане.
В Череповецкую губернию входило сто двадцать девять волостей. Сельское хозяйство было основой экономики с преобладающим животноводством. Две тысячи рабочих работало на пятидесяти промышленных предприятиях, большая часть которых были лесопильными заводами.
В 1927 году Череповецкая губерния прекращает своё существование, в молодой Советской стране проводится территориальная реорганизация. Новообразованный Череповецкий округ с численностью населения 607994 человек входит в состав Ленинградской области и состоит из пяти уездов: Череповецкого, Тихвинского, Устюженского, Кирилловского и Белозерского.
В 1933 году построен Череповецкий аэродром. В 1936 году выстроено вагонное депо, а далее сдаются в эксплуатацию первая школа на Советском проспекте, районная больница (сейчас городская больница на Данилова) и фельдшерско-акушерская школа (сегодня медицинское училище).
Будущее Череповца, как промышленного гиганта, стало вырисовываться после XVIII съезда партии в 1939 году, где принимается основная задача на пятилетку обогнать капиталистические страны и доказать всему миру о несостоятельности капиталистического режима.
Строительство металлургического завода на Северо-западе было выгодно из-за близости залежей руды на Кольском полуострове и кроме Череповца за место строительства боролись Воркута, Котлас, Кандалакша и Беломорск. Всё решалось на правительственном уровне, и последнюю точку о строительстве завода в Череповце внёс Сталин, оценив идею академика И.П. Бардина. Решающую роль сыграло пересечение Мариинской водной системы и железной дороги, а так же близость Ленинграда, требующего металл для строительства города.
Уже в 1940 году город посещает комиссия учёных и специалистов по поводу будущей стройки, которая намечает несколько площадок: Макаринская роща, Ирдоматка и западная часть города, которая и была выбрана впоследствии. Череповецкая власть встретила новость о строительстве металлургического завода в городе с большим оптимизмом.
В город начинают завозить первую рабочую силу – заключённых, которых размещали в палатках и церквях. К 1941 году планировалось завести таких работников до десяти тысяч, а сам завод планировалось выстроить и ввести в строй к 1943 году, все данные о будущем заводе, конечно же, были засекречены. Все планы, относительно стройки перечеркнула война.
расцвет города происходит в послевоенные годы, годы великой индустриализации нашей страны.
Сонеты Уильяма Шекспира принадлежат к замечательным образцам лирической поэзии эпохи Возрождения. Всего Шекспиром создано 154 сонета. Большинство произведений раскрывают тему любви, но многие из них посвящены дружбе, философским размышлениям, а иногда в них отражаются вопросы художественного творчества. В богатом наследии Шекспира сонеты занимают особое место. Они не создавались автором для публикации, а были предназначены лишь для определенных лиц из ближайшего окружения поэта. Сонеты Шекспир начал писать в 1590-х годах, когда этот жанр поэзии стал модным.
Отличительная черта сонетов Шекспира – передача тончайших переживаний человека в красочных, порой неожиданных образах. От многих других сонетных циклов эпохи Возрождения стихи Шекспира отличаются тем, что в них дружбе отдано предпочтение перед любовью. Дружба считалась идеальной формой отношений, потому что она свободна от чувственности. Это ясно выражено во многих сонетах Шекспира. В некоторых из них Шекспир протестует против традиции идеализированного изображения женщин, как было принято в лирике со времен куртуазной литературы. Например, в известном 130-м сонете автор смело противопоставляет облик своей возлюбленной шаблонному поэтическому портрету красавицы.
В 66-м сонете Шекспира дана мрачная оценка нравов общества, в котором господствуют ложь и несправедливость. Эти мысли Шекспир повторяет устами Гамлета в его знаменитом монологе «Быть или не быть».
По настроениям сонеты Шекспира ближе ко второму этапу его творчества, когда перед поэтом раскрылось несовершенство мирового устройства и жизни людей. Его сонеты носят исповедальный характер. Примеры поэтической исповеди можно найти у многих великих поэтов. Можно вспомнить стихотворение Пушкина, посвященное Анне Керн, «Я помню чудное мгновенье…». Поэзия поднимает художника над уровнем повседневности. В стихах явления жизни обретают идеальную красоту.
В сонетах Шекспира угадываются сложные личные взаимоотношения, преклонение перед человеческим совершенством и благородной дружбой. В одном из них описывается любовь к некой смуглянке с неуловимой душой. Шекспир мыслит масштабами вечности и в то же время передает ощущения маленького, хрупкого, легкоранимого человеческого существа.
Искусство сложения сонетов до Шекспира насчитывало уже четыре столетия. По правилам сонетной лирики надо было выразить мысли и чувства в 14 строках с заранее определенной схемой рифм. Среди первых десятков сонетов Шекспира много таких, которые напоминают стихи на заданную тему. Таковы, например, первые 17 сонетов, где поэт уговаривает друга жениться и иметь детей. Можно только удивляться фантазии поэта, находящего столько вариантов для выражения одной и той же мысли.
Темой множества сонетов Шекспира является быстротечность времени, обреченность всего прекрасного на увядание и гибель. Эта тема была очень распространена в лирике эпохи Возрождения, но Шекспир нашел новые художественные средства для ее выражения.
Постепенно Шекспир стал нарушать каноны сонетной лирики. В условную форму сонета он вносил живые страсти, освещал непоэтические по понятиям того времени темы.
Если Шекспир смотрел на свои сонеты как на произведения интимной лирики, то для нас они имеют более глубокое значение. В личных чувствах отражается время, в которое жил поэт. В сонетах показана трагедия лучших людей эпохи Возрождения. Лирический герой сначала живет в идеальном мире, но позже он переживает такой же крах иллюзий, как Гамлет, как сам Шекспир, – трагедию крушения гуманизма. Правда жизни оказывается суровой, переживания ее мучительны для тех, кто верил в близкое торжество красоты и разума.
Язык сонетов Шекспира приближается к живой речи, в нем много образных сравнений, взятых из повседневности. В своей лирике Шекспир применял такие художественные приемы, которые подходили для раскрытия темы. Он не принадлежал ни к одной школе, ни к одному течению.
Лучшими переводами сонетов Шекспира являются переводы С. Я. Маршака, которые он сделал в 1940-е годы и за которые получил Государственную премию. Маршак сумел достичь цельности впечатления, производимого каждым сонетом. Поэт воспроизвел упругость и энергию шекспировских стихов, показал их отточенность и афористичность. По сути, Маршак дал этим произведениям новую жизнь. Значение сонетов Шекспира до сих пор огромно и в мировой, и в русской литературе.
Сейчас мало осталось в живых ветеранов Великой Отечественной войны. Но есть другое поколение, на которое война повлияла еще больше. Это поколение, которому война омрачила детство. Их так и называют - детьми войны.
Кто-то скажет: подумаешь, дети войны! Им ведь не приходилось воевать самим, стрелять из винтовок, сидеть в окопах и под огнем вытаскивать раненых с поле боя. Но жизнь детей войны была не менее трудной, чем у ветеранов.
Вместо детских песенок дети войны слышали разрывы бомб, вместо чистого неба видели самолеты-бомбардировщики. Они росли без красивой одежды и удобной обуви. Хорошо, если была хоть какая-то. У половины этих детей война отняла родителей, бабушек и дедушек, братиков и сестричек. Такое горе не сравнить ни с чем, ни с каким другими лишениями. Что отсутствие каких-то вещей, если потеряны родные люди!
Детям войны рано пришлось становиться взрослыми. За ними некому было присматривать, некому было выполнять их капризы. Ведь их родители или воевали, или трудились с утра до вечера, чтобы страна могла победить в войне. Или родителей уже не было... Часто в 14-15 лет дети войны уже сами начинали работать, как взрослые: на заводах, в поле, на ферме или в госпитале.
<span>Сейчас дети войны уже стали бабушками и дедушками. Часто у них не самый лучший характер, они ворчат. Но надо уважать их и помнить, что их жизнь с самого начала складывалась очень трудно. Они справились с таким, что нам и не снилось.</span>
В разгар поздравлений, когда городничий с Анною Андреевной средь изнывающих от зависти гостей почитают уж себя генеральскою четою, вбегает почтмейстер с сообщением, что «чиновник, которого мы приняли за ревизора, был не ревизор». Распечатанное письмо Хлестакова к Тряпичкину читается вслух и поочерёдно, так как всякий новый чтец, дойдя до характеристики собственной персоны, слепнет, буксует и отстраняется. Раздавленный городничий произносит обличительную речь не так вертопраху Хлестакову, как «щелкопёру, бумагомараке», что непременно в комедию вставит. Общий гнев обращается на Бобчинского и Добчинского, пустивших ложный слух, когда внезапное явление жандарма, объявляющего, что «приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник требует вас сей же час к себе», — повергает всех в подобие столбняка. Немая сцена длится более минуты, в продолжение коего времени никто не переменяет положения своего. «Занавес опускается».