<span>«Полтава» (1828) посвящена воспеванию славного исторического события — Полтавской битвы, знаменовавшей укрепление русского государства. У Пушкина это был первый опыт исторического произведения в стихах, основанного на специальном изучении исторических работ (например, «Истории Малой России» Д. Ы. Бантыша-Каменского и др.). В поэме соединяются две жанрово-стилевые линии: любовно-романтическая (Мазепа — Мария) и историко-эпическая (Петр — Мазепа — Карл XII).</span><span>Ведущей для Пушкина была тема Полтавской победы. Поэтому и произведение названо «Полтава», а не «Мазепа», как первоначально предполагалось. Тем не менее образ Мазепы Пушкина очень интересовал — и в плане политическом, и в плане историко-литературном (как полемика с поэмой Рылеева «Войнаровский»). По существовавшей литературной традиции Мазепа мог бы восприниматься как типичный романтический герой, не признающий над собою человеческого суда, ибо он выше «толпы». Но Пушкин, не подвергавший сомнению выводы официальной историографии и поставивший целью возвеличить Петра I, судит Мазепу как личность, противопоставившую себя родине и народу. В пушкинской поэме Мазепа и Петр даны как антиподы.</span><span>Мазепа одинок, Петр окружен единомышленниками. Мазепа думает прежде всего о себе, Петр воодушевлен идеей государства. В предисловии к первому изданию поэмы Пушкин писал, что некоторые писатели (имея в виду Рылеева) хотели сделать из Мазепы «героя свободы, нового Богдана Хмельницкого. История представляет его честолюбивым, закоренелым в коварстве и злодействах». Не меньшее значение имеет в системе образов противопоставление Петра и Карла XII, проявляющееся и в стилистической сфере. Сила и вдохновение Петра передаются с помощью коротких фраз, передающих энергию и стремительность героя «Полтавы»:</span>...Выходит Петр.Его глаза Сияют.Лик его ужасен.Движенья быстры.Он прекрасен,Он весь, как божия гроза.<span>О Карле, «венчанном славой беспощадной», Пушкин пишет распространенными предложениями, создающими впечатление медлительности и даже какой-то неуверенности.</span>Существенно, что Пушкин в поэме провозглашает идею о единстве национальных и государственных интересов русского и украинского народов. Действие поэмы происходит на Украине. Естественно, что Пушкин стремится воссоздать национальный колорит и споем повествовании.С этой целью он насыщает текст этнографическими деталями, воссоздает пленительные картины украинской Природы, вводит в поэму ряд украинизмов: хата, кат, рада и т. д. Правдивое, конкретно-историческое изображение Полтавской битвы и событий, ей предшествовавших, сочетается в поэме с явно романтическими чертами.<span>Резко выраженный конфликт сильных характеров, эффектные сцены столкновения Марии с матерью и ее безумие, некоторая загадочность персонажей — все эти романтические мотивы придавали повествованию о важнейших исторических событиях эмоциональную приподнятость и лирическую взволнованность.</span>
<span>Через очень много лет встретились два друга
детства и, как всегда это бывает, начали обниматься
и хлопать друг друга по плечу... Но потом выяснилось, что один из них
(толстый) добился в жизни больших успехов и занимает очень большую
должность (тайный советник) . Второй сразу изменился,
"съёжился", начал унижаться, кланяться и пресмыкаться,
"шаркать ножкой", и от веселой встречи ничего не
осталось. </span>
Зачем я убил коростеля? Виктор Астафьев<span>Это было давно, лет, может, сорок назад. Ранней осенью я возвращался с рыбалки по скошенному лугу и возле небольшой, за лето высохшей бочажины, поросшей тальником, увидел птицу.
Она услышала меня, присела в скошенной щетинке осоки, притаилась, но глаз мой чувствовала, пугалась его и вдруг бросилась бежать, неуклюже заваливаясь набок.
От мальчишки, как от гончей собаки, не надо убегать — непременно бросится он в погоню, разожжется в нем дикий азарт. Берегись тогда живая душа!
Я догнал птицу в борозде и, слепой от погони, охотничьей страсти, захлестал ее сырым удилищем.
Я взял в руку птицу с завядшим, вроде бы бескостным тельцем. Глаза ее были прищемлены мертвыми, бесцветными веками, шейка, будто прихваченный морозом лист, болталась. Перо на птице было желтовато, со ржавинкой по бокам, а спина словно бы темноватыми гнилушками посыпана.
Я узнал птицу — это был коростель. Дергач по-нашему. Все его друзья-дергачи покинули наши места, отправились в теплые края — зимовать. А этот уйти не смог. У него не было одной лапки — в сенокос он попал под литовку. Вот потому-то он и бежал от меня так неуклюже, потому я и догнал его.
И худое, почти невесомое тельце птицы ли, нехитрая ли окраска, а может, и то, что без ноги была она, но до того мне сделалось жалко ее, что стал я руками выгребать ямку в борозде и хоронить так просто, сдуру загубленную живность.
Я вырос в семье охотника и сам потом сделался охотником, но никогда не стрелял без надобности. С нетерпением и виной, уже закоренелой, каждое лето жду я домой, в русские края, коростелей.
Уже черемуха отцвела, купава осыпалась, чемерица по четвертому листу пустила, трава в стебель двинулась, ромашки по угорам сыпанули и соловьи на последнем издыхе допевают песни.
Но чего-то не хватает еще раннему лету, чего-то недостает ему, чем-то недооформилось оно, что ли.
И вот однажды, в росное утро, за речкой, в лугах, покрытых еще молодой травой, послышался скрип коростеля. Явился, бродяга! Добрался-таки! Дергает-скрипит! Значит, лето полное началось, значит, сенокос скоро, значит, все в порядке.
И всякий год вот так. Томлюсь и жду я коростеля, внушаю себе, что это тот давний дергач каким-то чудом уцелел и подает мне голос, прощая того несмышленого, азартного парнишку.
Теперь я знаю, как трудна жизнь коростеля, как далеко ему добираться к нам, чтобы известить Россию о зачавшемся лете.
Зимует коростель в Африке и уже в апреле покидает ее, торопится туда, «…где зори маковые вянут, как жар забытого костра, где в голубом рассвете тонут зеленокудрые леса, где луг еще косой не тронут, где васильковые глаза…». Идет, чтобы свить гнездо и вывести потомство, выкормить его и поскорее унести ноги от гибельной зимы.
Не приспособленная к полету, но быстрая на бегу, птица эта вынуждена два раза в году перелетать Средиземное море. Много тысяч коростелей гибнет в пути и особенно при перелете через море.
Как идет коростель, где, какими путями — мало кто знает. Лишь один город попадает на пути этих птиц — небольшой древний город на юге Франции. На гербе города изображен коростель. В те дни, когда идут коростели по городу, здесь никто не работает. Все люди справляют праздник и пекут из теста фигурки этой птицы, как у нас, на Руси, пекут жаворонков к их прилету.
Птица коростель во французском старинном городе считается священной, и если бы я жил там в давние годы, меня приговорили бы к смерти.
Но я живу далеко от Франции. Много уже лет живу и всякого навидался. Был на войне, в людей стрелял, и они в меня стреляли.
Но отчего же, почему же, как заслышу я скрип коростеля за речкой, дрогнет мое сердце и снова навалится на меня одно застарелое мучение: зачем я убил коростеля? Зачем?</span>