Сегодня слушала у детей басни. Каждый по-своему волнуется, но некоторых накрывают чуть ли не панические атаки. Л. - юное филологическое дарование -подходит в третий раз и не может продвинуться дальше третьей строчки. Я поворачиваюсь и говорю:
- Л.! Я очень тебя люблю! - у нее наворачиваются слезы.
- Вот и хорошо, поплачь. Легче станет
Вуліца сучаснай неперспектыўнай вёскі. Хата. Пад вокнамі лавачка. Злева, каля плота, стары рыпучы журавель. Толькі-толькі пачынаецца дзень. Павольна выходзіць Мульцік з вядром. Размаўляе з сонцам, запрашаючы яго зірнуць на зямлю. Потым вядро за вядром чэрпае з калодзежа ваду, гаворыць, звяртаючыся то да былых аднавяскоўцаў, то да сонца: «Думаеш, глупствам займаюся? Няма каму ваду з калодзежа браць... Раз'ехаліся ўсе... А калодзеж жывы павінен быць... 3 яго чэрпаць трэба, каб вада ў зямлю не пайшла, каб не застаялася... Во я і выбіраю штодня... За былых сваіх суседзяў, за дзяцей іх і за свайго сына...» Успамінае ўласнае жыццё: «...Тры вайны адпляскаў, шабляй махноўцы секлі, кулакі ў трыццаць другім цвікамі на кладзішчы да крыжа прымацавалі, на фінскай ногі адмарозіў, у партызанах немцы расстрэльвалі, потым ваяваў — два разы параніла, тры разы кантузіла... Двух дзетак за вайну пахаваў... і хату пярун паліў, і карова здыхала, і жонка памерла, і сын апошні гадоў пяць пісем не піша...»
Падыходзіць Ганна. Расказвае, што ў сне бачыла свайго старэйшага, Іваньку, які на вайне прапаў без весткі. Мульцік супакойвае суседку, што гэта добры сон. Старыя панеслі ваду кожны ў свой двор.
Да калодзежа з чайнікам ідзе Гастрыт. Кліча Васіля і пытаецца ў яго, калі той памрэ. Не верыць, што Мульцік не баіцца смерці. Як звычайна пры сустрэчах старыя пачынаюць спрачацца. Раптам Мульцік заўважае на дарозе ў вёску чалавека. Удваіх напружана ўглядаюцца, але чалавек паварочвае ў іншы бок.
паведамляе, што Піліп дазволіў і яна пойдзе да Васіля.
Возмущаясь нигилизму Базарова, Павел Петрович - аристократ и либерал, стремится доказать, что дворянство и аристократия, как лучшая его часть, являются движущей силой общественного развития. Именно здесь рождаются верные пути к прогрессу и идеалу - "английской свободе", коей является конституционная монархия. Но за словами Кирсанова Базаров видит лишь веру в перемены и пассивную надежду, и потому считает аристократов неспособными к действию. Базаров отвергает либерализм, отрицает способность дворянства вести Россию к будущему. Павел Петрович, не усматривая за нигилизмом и эгоцентризмом молодежи активного желания заменить веру знанием, а надежду - действием, не приемлет взгляды Евгения и резко осуждает нигилистов за то, что те "никого не уважают", живут без принципов и идеалов. Не соглашаясь со всеотрицанием нигилистов, Кирсанов считает их ненужными и бесполезными: "Вас всего четыре с половиной человека". На это-Базаров ему лаконично отвечает: "От копеечной свечи Москва сгорела". Под отрицанием "всего" Базаров прежде всего имеет в виду религию, самодержавно-крепостнический строй, общепринятую мораль. Проповедуют же нигилисты в первую очередь необходимость революционных действий, критерием которых является народная польза.
Добролюбежно (если не правильно не отмечай меня, и не бань!ппппрррроооошшшшуууу)