Ответ:
Объяснение:
Я ехал с охоты вечером один, на беговых дрожках. В дороге меня застала сильная гроза. Кое-как схоронился я под широким кустом и терпеливо ожидал конца ненастья. Вдруг при блеске молний я увидел на дороге высокую фигуру. Это оказался здешний лесник. Он отвёз меня в свой дом — небольшую избушку посреди обширного двора, обнесённого плетнём. Изба состояла из одной комнаты. На самой середине висела люлька с младенцем, которую качала босая девочка лет 12-ти. Я понял, что хозяйки в избе не было. Из всех углов смотрела нищета.
Наконец я смог рассмотреть лесника. Он был высокого роста, плечист и хорошо сложён, его суровое и мужественное лицо заросло бородой, из-под широких бровей смело смотрели небольшие карие глаза. Лесник представился Фомой, по прозвищу Бирюк. От Ермолая я часто слышал рассказы о Бирюке, которого боялись все окрестные мужики. Из его леса нельзя было вынести даже вязанки хвороста — был он силён и ловок, как бес. Подкупить его было невозможно, да и со свету сжить нелегко.Я спросил, есть ли у него хозяйка. Бирюк с жестокой улыбкой ответил, что его жена бросила детей и сбежала с прохожим мещанином. Угостить он меня не мог: в доме не было ничего, кроме хлеба. Между тем гроза закончилась, и мы вышли на двор. Бирюк сказал, что слышит стук топора; я не слышал ничего. Лесник взял своё ружьё, и мы пошли к тому месту, где рубили лес. В конце пути Бирюк опередил меня. Я услышал звуки борьбы и жалобный крик. Я ускорил шаг и вскоре увидел срубленное дерево, возле которого лесник связывал руки вору — мокрому мужику в лохмотьях с длинной растрёпанной бородой. Я сказал, что заплачу за дерево и попросил отпустить несчастного. Бирюк промолчал.
Снова полил дождь. С трудом мы добрались до избы лесника. Я дал себе слово во что бы то ни стало освободить бедняка. При свете фонаря я смог разглядеть его испитое, морщинистое лицо и худое тело. Вскоре мужик стал просить Фому отпустить его, но лесник не соглашался. Вдруг мужик выпрямился, на его лице выступила краска, и он стал бранить Бирюка, называя его зверем.
Бирюк схватил мужика, одним движением освободил ему руки и велел убираться к чёрту. Я был удивлён и понял, что на самом деле Бирюк — славный малый. Через полчаса он простился со мной на опушке леса.
Например: "Я бы хотела стать героем книги ГАРРИ ПОТТЕР. Гарри Поттер очень интересная книга. В этом фантастическом книге очень много волшебства.Я бы тоже хотела бы стать волшебником и обладателем волшебной палочки. В этом волшебном школе Хогвард очень много волшебников магов. Всё что там есть я бы хотела этим обладать!
Пушкин создал величественный образ реки. “Пред ним (Петром) широко река неслася”, то есть течение Невы можно интерпретировать как течение времени, вечность, и “бедный челн” по сравнению с ней – что-то ничтожное, беззащитное. С помощью такого контрастного сравнения и создаётся образ могущественной реки. В течение всей поэмы река олицетворяется автором: “Нева… ликует”, “металась, как больной, в своей постели беспокойной”, “обратно шла”, “вставали волны”, “дышала, как с битвы прибежавший конь”. Пушкин сравнивает её с ворами, то есть противниками, возможно, со шведами, потому что наша империя очень долго с ними воевала за выход к Балтийскому морю: “злые волны, как воры”, “спешат разбойники домой”. Эти олицетворения носят тревожный характер, и читателю передаётся предчувствие какой-то беды.
В поэме описывается не только Нева, но и море. Если река величественна, то море – это таинственная бездна, наделённая сверхъестественной силой, поэтому “Нева всю ночь рвалася к морю против бури”. Но оно не пускает её к себе, защищаясь “силой ветров от залива”, и, взбешённая этим, “гневна, бурлива”, она сметает всё на своём пути.
В произведении описывается древний ритуал, когда божеству приносили жертвы. “Но вот, насытясь разрушеньем и наглым буйством утомясь, Нева обратно повлеклась”, в данном случае в роли божества выступает река, а жертвами являются разрушенные дома, строения, погибшие люди. После непосредственного акта жертвоприношения (затопление Петербурга) следовало буйство, в поэме это представлено как наводнение, разрушение города. Также видно, что божество само выбирает себе жертву. Об этом свидетельствует и цитата “с божьей стихией царям не совладать”. Это говорит сам Пётр, подтверждая божественное происхождение реки и, соответственно, её превосходство и могущество.
Но с другой стороны это буйство реки может быть и началом “нового” времени, так как для мифологического сознания существовало представление о том, что время циклично, дискретно, поэтому через определённый отрезок времени в обязательном порядке происходила смена укладов, привычных ролей, табу: начинался период хаоса (буйство, позднее карнавал) , затем он кончался, и начиналось новое время. Это сопровождается этиологическим мифом о происхождении мира, с которого как раз и начинается поэма.
Река, Евгений, Пётр, город – всё описывается в тёмных, мрачных красках. Петербург – безлюден и некрасив, Нева – как какая-то бешеная стихия, даже волны и то “злые”. Все эти образы создают у читателя представление о далёком от мира живых месте, мире мёртвых. После того, как Нева затопила город, она стала похожа на огненную реку. “Но, торжеством победы полны, ещё кипели злобно волны, как бы под ними тлел огонь”. Нева является своеобразной границей между миром живых и миром мёртвых. Чтобы переправиться через реку, Евгений “перевозчика зовёт – и перевозчик беззаботный его за гривенник охотно чрез волны страшные везёт”. Перевозчик переправляет главного героя на другую сторону, то есть в мир мёртвых, об этом свидетельствует смерть многих людей, живущих на противоположном берегу Невы, в том числе и его возлюбленной, Параши.