Токо первое 1)Сам Хлестаков – это просто пустота и идеальная
глупость. Этот человек не имеет собственного содержания, у него нет своего
наполнения. Поэтому мы можем видеть, как ведет себя Хлестаков. Его
перевоплощение и игра навязанных ему ролей у него получаются очень легко. Он
сам не понимает, что плетет интригу. Не зная причины такого праздничного
приема, Хлестаков радуется почестям. Он не имеет понятия о том, что его
принимают за ревизора. Его действия еще больше убеждают окружающих, что к ним
приехал ревизор из Петербурга.<span>Своим
поведением главный герой вводит в заблуждение остальных. Городничего, увидев
впервые, он запугивает, чтобы не попасть в тюрьму за гостиничный долг, хоть и
сам перепуган. Карьеру, которую он сам себе придумал, он рассказывает в доме
Городничего, чем поднимает себя в глазах окружающих. В зависимости от ситуации,
в которой оказывается Хлестаков, меняется его облик и поведение. У него
практически нет уязвимых мест. То, как ведет себя Хлестаков, зависит от
обстановки в доме Городничего. Его можно назвать хамелеоном, который меняет
свой цвет для того, чтобы выжить.</span>
Большом городе, где столько домов и людей, что не всем хватает места хотя бы на маленький садик, а потому большинству жителей приходится довольствоваться комнатными цветами в горшках, жили двое бедных детей, и садик у них был чуть побольше цветочного горшка. Они не были братом и сестрой, но любили друг друга, как брат и сестра.
Родители их жили в каморках под крышей в двух соседних домах. Кровли домов сходились, и между ними тянулся водосточный желоб. Здесь-то и смотрели друг на друга чердачные окошки от каждого дома. Стоило лишь перешагнуть через желоб, и можно было попасть из одного окошка в другое.
У родителей было по большому деревянному ящику. в них росла зелень для приправ и небольшие розовые кусты - по одному в каждом ящике, пышно разросшиеся. Родителям пришло в голову поставить эти ящики поперек желоба, так что от одного окна к другому тянулись словно две цветочные грядки. Зелеными гирляндами спускался из ящиков горох, розовые кусты заглядывали в окна и сплетались ветвями. Родители позволяли мальчику и девочке ходить друг к другу в гости по крыше и сидеть на скамеечке под розами. Как чудесно им тут игралось!
А зимой эти радости кончались. Окна зачастую совсем замерзали, но дети нагревали на печи медные монеты, прикладывали их к замерзшим стеклам, и сейчас же оттаивало чудесное круглое отверстие, а в него выглядывал веселый, ласковый глазок - это смотрели, каждый из своего окна, мальчик и девочка, Кай и Герда. Летом они одним прыжком могли очутиться в гостях друг у друга, а зимою надо было сначала спуститься на много-много ступеней вниз, а потом подняться на столько же вверх. На дворе перепархивал снежок.
- Это роятся белые пчелки! - говорила старая бабушка.
- А у них тоже есть королева? - спрашивал мальчик. Он знал, что у настоящих пчел есть такая.
- Есть! - отвечала бабушка. - Снежинки окружают ее густым роем, но она больше их всех и никогда не присаживается на землю, вечно носится в черном облаке. Часто по ночам пролетает она по городским улицам и заглядывает в окошки, вот оттого-то и покрываются они морозными узорами, словно цветами.
- Видели, видели! - говорили дети и верили, что все это сущая правда.
- А сюда Снежная королева не может войти? - спрашивала девочка.
- Пусть только попробует! - отвечал мальчик. - Я посажу ее на теплую печку, вот она и растает.
Но бабушка погладила его по голове и завела разговор о другом.
Вечером, когда Кай был дома и почти совсем разделся, собираясь лечь спать, он вскарабкался на стул у окна и поглядел в оттаявший на оконном стекле кружочек. За окном порхали снежинки. Одна из них, побольше, упала на край цветочного ящика и начала расти, расти, пока наконец не превратилась в женщину, закутанную в тончайший белый тюль, сотканный, казалось. из миллионов снежных звездочек. Она была так прелестна и нежна, но изо льда, из ослепительно сверкающего льда, и все же живая! Глаза ее сияли, как две ясных звезды, но не было в них ни теплоты, ни покоя. Она кивнула мальчику и поманила его рукой. Кай испугался и спрыгнул со стула. А мимо окна промелькнуло что-то похожее на большую птицу.
На другой день было ясно к морозно, но потом настала оттепель, а там и весна пришла. Заблистало солнце, проглянула зелень, строили гнезда ласточки. Окна растворили, и дети опять могли сидеть в своем садике в водосточном желобе над всеми этажами.
Розы в то лето цвели пышно, как никогда. Дети пели, взявшись за руки, целовали розы и радовались солнцу. Ах, какое чудесное стояло лето, как хорошо было под розовыми кустами, которым, казалось, цвести и цвести вечно!
Как-то раз Кай и Герда сидели и рассматривали книжку с картинками - зверями и птицами. На больших башенных часах пробило пять.
- Ай! - вскрикнул вдруг Кай. - Меня кольнуло прямо в сердце, и что-то попало в глаз!
Девочка обвила ручонкой его шею, он часто-часто моргал, но в глазу как будто ничего не было.
- Должно быть, выскочило, - сказал он. Но это было не так. Это были как раз осколки того дьявольского зеркала, о котором мы говорили вначале.
Бедняжка Кай! Теперь его сердце должно было стать как кусок льда. Боль прошла, но осколки остались.
- О чем ты плачешь? - спросил он Герду. - Мне совсем не больно! Фу, какая ты некрасивая! - вдруг крикнул он. - Вон ту розу точит червь. А та совсем кривая. Какие гадкие розы! Не лучше ящиков, в которых торчат.
И он пнул ящик ногою и сорвал обе розы.
- Кай, что ты делаешь! - закричала Герда, а он, видя ее испуг, сорвал еще одну розу и убежал от милой маленькой Герды в свое окно.
Принесет ли теперь ему Герда книжку с картинками, он скажет, что эти картинки хороши только для грудных ребят: расскажет ли что-нибудь старая бабушка - придерется к ее словам. А то дойдет даже до того, что начнет передразнивать ее походку, надевать ее очки, говорить ее голосом. Выходило очень похоже, и люди смеялись. Скоро Кай научился передразнивать и всех(Это НЕ конец)
<span>«Иван — крестьянский сын и чудо-юдо» — одна из моих самых любимых сказок, и Иван — герой, достойный подражания. Ему не занимать смелости. Самый младший в семье, он без тени страха идет биться с невиданным чудищем, которое разоряло его родную землю, предавая людей лютой смерти.
</span><span>Когда добры молодцы приехали на калиновый мост, чтобы встретить чудо-юдо, два старших брата просто-напросто завалились спать и «ухом не повели», в то время как Иван две ночи подряд бился с многоголовыми чудищами и побеждал их. Но главная битва была еще впереди. Когда Иван пошел в дозор в третью ночь, из реки выехало самое старшее и самое страшное чудо-юдо: «Все двенадцать голов свистят, все двенадцать голов огнем-пламенем дышат». Свои срубленные во время битвы головы чудище прижигало огненным пальцем, и прирастали они обратно, будто с плеч и не падали.
По плечи вогнал чудо-юдо в землю Ивана, снова оставшегося без помощи нерадивых братьев. Но смекалка и боевая доблесть не подвели крестьянского сына, он «приловчился и отсек чуду-юду огненный палец», а после этого «давай рубить ему головы». И жены чудо-юдовы, и ужасная змеиха-мать не ушли от расплаты за свои черные дела. Не спасли их ни хитрость, ни коварство. «С тех пор все чуда-юда да змеи в том краю повывелись — без страху люди жить стали».
Читая сказку, я понимаю, что чудо-юдо — это воплощение зла, но понимаю также, что есть еще зло, не менее страшное. Это такие отрицательные черты характера, как леность, безответственность, глупость, неосторожность, которые ярко проявились в образе старших братьев. Думаю, что эта битва впредь будет хорошей наукой и им, и нам.</span>