Герасим жил один и потому был угрюмым и набожным мужиком. Серсо его заскорузло и никак не откорузило, хоть водки ведро в него залей. Но душа была добрая в нутрях и плаксивая. Но он этого не показывал, а то робятёшки будут смеяться, а он этого не любил. Подкатывала к нему в друзья некая Татьяна, бомжиха вокзальная, всё на водку у него просила. Давал по-началу, даже вместе куражились, но Герасиму это быстро надоело и он послал её подальше, за кабак, где стоял маленький домик с незарастающей тропой. Как-то шёл он по базару, когда уже все разъехались по шинкам и глушили свою проклятую водку и увидел под прилавком маленький скулящий комочек шерсти, под названием сцобак. А ведь Герасим от рождения был немым, потому он не мог её позвать: кыс-кыс-кыс. Он же думал, что там кысо, а там вовсе не кысо, а сцобак. Он нагнулся пониже и только тогда увидел, что это сцобак. Вот чёрт возьми-то, беда-то какая, надо бы помочь бедолаге, а как? Колбасы нету, пельменей--тоже, даже на бутылёк не хватает, что делать? Взгрёб он этого шшенка под за пазуху и пошёл к речке, насвистывая марш Мендельсона, попутно срывая яблоки с свисающих ветвей черёмухи. Шибко уж сердобольный он был, любил разного калибра скотинку, что ты, хлебом не корми! Залез в дырявую лодку, взял в руки весло и отчалил от берега подальше, чтоб никто не видел. Ага... потом привязал верёвку к якорю, а другой конец к башке и уж хотел было перевалиться за борт, но тут закукувавола кукушка и отбрехала ему ишо аж целых 5 лет. Да кто же откажется от такого-то счася, что он дурак, что ли? Не было 5 -ти лет, а тут образовалося, что поделаешь--судьба видать! Ладно тогды, поплыл обратно, а в лодке-то уж полно воды, откуда только взялась? Вылез кое-как на берег, весь в тине, мокрый, лягушки скачут по нему молчком, ничё не говорят, собаки лают кругом--страшно ему стало. Пошёл он в шинок, беду свою водкой заливать, а там уже народу было невпродых, все стали спрашивать, что де с тобой случилось, купался, ичёли? Пошли вы все к чёрту, только и молвил Герасим, тяжело опускаясь на лавку, давайте мол водки мне налейте, чё-то расскажу, ентересная история, мать вашу. Дальше не помню, последние страницы мыши изгрызли и ничё не видно.
(Как Герасим относился к барыне, Татьяне, дворовым, Муму? Как их оценивает Автор? )
Мы живём в веке новых технологий, в веке, в котором может быть возможно всё. Но со временем появляется больше загадок и проблем, которые должны быть разрешены.
Огромным достижением, которого ждут от учёных будущего, могут стать универсальные лекарства от тяжелейших болезней. Люди надеятся, что это случится очень скоро.
Так же больших открытий ждут от географии. Известно, что человек живёт и трудится только на четверти земной поверхности. И это нужно изменить. Нужно заняться демографическими катастрофами, исследованиями Арктики и Мирового океана.
Космос совершенно не изучен. А этот вопрос волнует людей со всего мира. Да и мы сами знаем себя не в совершенстве.
А главным достижением может быть то, что люди наконец смогут уважать и понимать друг друга. Откажутся от войн, насилия, убийств. Мы хотим видеть нашу землю другой, и мы знаем, что это возможно. Будущее в наших руках.
<span>Есть в осени первоначальной <span>
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора —
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера...
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых зимних бурь
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле...</span></span>(Ф. Тютчев) <span>Осенней позднею порою </span> Осенней позднею порою
Люблю я царскосельский сад,
Когда он тихой полумглою,
Как бы дремотою, объят
И белокрылые виденья
На тусклом озера стекле
В какой-то неге онеменья
Коснеют в этой полумгле...
И на порфирные ступени
Екатерининских дворцов
Ложатся сумрачные тени
Октябрьских ранних вечеров —
И сад темнеет, как дуброва,
И при звездах из тьмы ночной,
Как отблеск славного былого,
Выходит купол золотой...
(Ф. Тютчев) <span><span>Октябрь уж наступил... </span>
<span>
Октябрь уж наступил — уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад — дорога промерзает.
Журча еще бежит за мельницу ручей,
Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей,
И страждут озими от бешеной забавы,
И будит лай собак уснувшие дубравы.</span></span>(А. Пушкин)<span> </span>