Помню, что когда-то был кинофильм с красивым названием «Это сладкое слово – свобода». Да, слово сладкое и к нему, как мухи на мёд или как пьяницы к водке («сладко горькое питьё, горько постное житьё»), тянутся многие. Но при этом мне почему-то вспоминается и фильм «Высокий блондин в чёрном ботинке», в финале которого умирающий от пули сотрудник разведки хочет узнать, кто же такой этот блондин, а ему спокойно отвечают: «Это ловушка для дураков!» То же самое, я думаю, можно сказать и о свободе, которую любят обещать разные революционеры: так, в 1991 году, наши «реформаторы», вопившие о свободе от коммунизма, попутно «освободили» страну от её законных и политых кровью предков территорий, а карманы граждан – от денег, а точнее от их сбережений в Сбербанке. И ведь не догадался тогда никто поднять в качестве лозунга слова одного из героев Пушкина - «Без денег и свободы нет!»
И когда мне сейчас говорят, что «железный занавес» снят, что, мол, имеется свобода передвижения и что я, якобы, могу поехать за границу, то я, конечно же, спрашиваю: «А ехать-то на какие шиши? На ваши, что ли?» Да и что заграница, когда в 2000-м году некоторые родители погибших на подлодке «Курск» моряков не имели денег на билет, чтобы приехать на похороны своих сыновей в Мурманск! Т.е. – не могли проехать по своей же стране! Какая же это «свобода передвижения»? И для кого?
12 июня 2013г. вижу по телевизору, как оппозиционеры на демонстрации в Москве несут большой плакат со словами «За нашу и вашу свободу!», после чего говорю «дежа вю» и вспоминаю, что впервые этот лозунг в 1830-м году был выдвинут польским сеймом для повстанцев! И чем же тогда всё кончилось? Бессмысленно пролитой кровью и поляков, и русских!
Правда, в 1830-31г.г. «ловушка для дураков» в виде этого лозунга не очень-то и сработала, поскольку у русских ещё были свежи воспоминания о войне 1812 года, когда те же поляки вместе с войсками Наполеона шли грабить и убивать, ой, извините, по-ихнему, «освобождать», русских. Да так «освободили», что простой народ пошёл в партизаны, чтобы защитить и себя, и свою страну. Не хватило тогда многим полякам элементарного благоразумия их героя Костюшки, который не поддался на уговоры Наполеона присоединиться к нему. И правильно сделал!
С другой стороны, у русских мог тогда возникнуть вопрос и о том, что же конкретно подразумевают поляки под словом «наша», т.е. их, польская, «свобода»? Уж не «освободить» ли для них, как они хотели, исконно русские территории вплоть до Смоленска и Киева? Но это же глупость!
Однако примеров этой глупости со стороны тех, кого Пушкин называл «кичливыми ляхами», можно обнаружить немало.