По теории Хаммера, перевод персидского «Хезâр-эфсâне», постоянно переписываемый, разрастался и принимал, ещё при Аббасидах<span>, в свою удобную рамку новые наслоения и новые прибавки, большей частью из других аналогичных индийско-персидских сборников (среди которых, например, </span>«Синдбадова книга»<span>) или даже из произведений греческих; когда центр арабского литературного процветания перенесся в </span>XII—XIII века<span> из </span>Азии<span> в </span>Египет<span>, 1001 ночь усиленно переписывалась там и под пером новых переписчиков опять получала новые наслоения: группу рассказов о славных минувших временах </span>халифата<span> с центральной фигурой </span>халифа Гаруна ар-Рашида<span> (</span>786—809<span>), а несколько позже — свои местные рассказы из периода египетской династии вторых </span>мамелюков<span> (так называемых черкесских или борджитских). Когда </span>завоевание Египта Османской империей<span>подорвало арабскую интеллектуальную жизнь и литературу, то «1001 ночь», по мнению Хаммера, перестала разрастаться и сохранилась уже в том виде, в каком её застало османское завоевание.</span>
С древнейших времён человек менял мир вокруг себя. Но большую часть истории это происходило медленно и незаметно. Лишь в индустриальную эпоху человечество отчётливо осознало роль технического прогресса в своей судьбе.Это была эпоха невиданных парадоксов. Фантастическое могущество человека - и превращение его в винтик экономико-политической машины. Триумф массового просвещения - и возврат к поистине средневековым охотам на ведьм. Победа над тысячелетними болезнями, увеличение продолжительности жизни в 2-3 раза - и самые массовые войны в истории. Готовность покорить и "очеловечить" другие планеты - и неиллюзорный шанс уничтожить свою собственную. Индустриальная эпоха - иллюстрация фантастической творческой мощи архаичных и иррациональных человеческих мотивов. Мотивов слепых, порой, откровенно деструктивных, но всё равно в итоге изменивших жизнь людей к лучшему. Романтика индустриализма была романтикой "прогресса ради прогресса", где люди - лишь средство для великого дела. Человек конструировал новый мир, не думая о себе. Это был период романтики мощностей и скоростей, романтики сил и масштабов. Машины воплотили древнюю мечту о волшебной силе, которая может покориться человеку.А ещё... индустриальная эпоха научила нас летать. Летать быстрее любого ветра, летать выше любых птиц, летать в любую точку земли и даже за пределы атмосферы.Так ли важны были пресловутые политические свободы в эпоху, когда сбывались такие мечты? Так ли существенны были все эти земные проблемы на фоне грядущей звёздной судьбы человечества?Нет смысла отрицать: авиакосмическая отрасль во все времена активно обслуживала военные нужды. Но очевидно, что глубинные мотивы конструкторов выходили далеко за рамки этого. Не о войне и не об убийстве были их грёзы."Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! Всё пустое, всё обман кроме этого бесконечного неба" Л. Толстой.Да, мечты индустриальной эпохи были иррациональны и наивны. Но они совершили в умах людей удивительный переворот.Массы людей впервые допустили, что мир движется в сторону улучшения, а не ухудшения. И что прогресс может дать человеку не только бытовой комфорт, но и духовный рост.Мечта о "светлом будущем" сменила в людях тысячелетнюю тоску по "утраченному золотому веку". Образы грядущей звёздной эры затмили старые детские сказки и приблизились по значимости к религиозным переживаниям.Порой казалось, что будущее нельзя даже нарисовать. Оно было как чистый белый свет. Прекрасный, но пока недоступный нашему пониманию.
Там было много художников, музыкантов и т.д., а в средних веках нет
<em>Цинга</em>
<em>Нома</em>
<em>Лепра</em>
<em>Черная</em><em /><em>оспа</em>
<em>Бубонная</em><em /><em>чума</em>
Алексей Михайлович (Царь и Самодержец всеросийский)