Весна, весна! как воздух чист!..» В стихотворении Е. А. Баратынский
встречает весну ликующим, восторженным гимном. Поэт радостно
приветствует раннюю весну, которая со всей мощью и присущим ей блеском
приходит на смену зиме. Она и в поэте пробуждает порыв к идеалу, к
высоким чувствам и желание слиться в этом едином порыве с природой и
раствориться в ней.
В другом стихотворении («Чудный град порой
сольется...») Баратынский пишет о том, что иногда летучие облака могут
создать таинственный «чудный град», но, навеянный образами природы, он
мгновенен, хрупок и зыбок. Под напором ветра он рушится, и это
прекрасное видение бесследно исчезает. В стихотворении возникает тонкое
сравнение с поэтической мечтой, которая столь же мгновенна и хрупка, как
и природное видение. Она тоже недолгая гостья в мире повседневной
суеты.
По двум стихотворениям Баратынского уже можно судить о том,
что жизнь природы сопоставлена с жизнью человека. Рассказывая о жизни
природы, поэт передаёт свои чувства, мысли, свои желания и тревоги. Все
изменения в природе напоминают отношения между людьми.
<span>Настя, молодая и энергичная, была зациклена на своей карьере, ей не было дела до старушки-матери где-то там, далеко в деревне. Она привыкла к тому, что мать всегда есть, хотя и далеко, и не думала, что может так быстро потерять её. Гораздо более важным делом ей казалась её работа, а скульптор был частью этой работы, Настя проявляла к нему профессиональный интерес.</span>
Ветки черемухи можно сравнить с сиренью
Упасть, слезть, спуститься
Литературно послужной список не объемист; Имя мало знаемое в массах грамотное, даже образованной нашей публики... А между тем этим самым стихотворениям, еще с начала пятидесятых годов, отводится русской критикой место чуть не наряду с пушкинскими; это самое имя, в течение целой четверти века, во всех светских и литературных кругах Москвы и Петербурга чтился и славился, знаменуя собою мысль, поэзию, остроумие в самом изящном соединении. Странное противоречие, не правда ли? Как объяснить этот недостаток популярности при несомненном общественном значении? Эту несоразмерность внешнего объема литературной деятельности с обнаруженной автором силой дарований?.. Но и здесь еще не конец недоумений, не редко возбуждаемых именем Тютчева. Ко всем единодушным отзывам нашей периодической печати об его уме и таланте, появлявшимися вслед за его кончиной вместе с выражениями искренней скорби, мы позволили себе добавить еще и свои. Тютчев был не только самобытный, глубокий мыслитель, не только своеобразный, истинный художник-поэт, но и один из малого числа носителей, даже двигателей нашего русского, народного самосознания.<span>И. Аксаков</span>