В 1829 году И. Гете (1749–1832) в беседе с И. Эккерманом назвал архитектуру «застывшей музыкой». В этом смысле показательна цитата из его Фауста: «Звучит триглиф, звучат колонны, свод, и дивный храм как будто весь поет».
Между тем, известный философ XIX века А. Шопенгауэр (1788–1860) из-за этого изречения высмеял Гете. В своей работе «Мир как воля и представление» он писал: «Чувство простой аналогии привело к этой наглой шутке, которую часто повторяли в последние тридцать лет… распространяется она лишь на внешнюю форму и никоим образом на внутреннюю сущность того и другого искусства, ибо по существу они отстоят друг от друга, как небо от земли». Однако хорошо известны и сторонники Гете в его оценке архитектуры, среди которых В. Одоевский, называвший музыку искусством «бестелесных линий», и К. Сен-Санс, писавший: «Музыка – архитектура звуков; это пластическое искусство, которое формует вместо глины вибрации воздуха».
В наше время принято относиться к музыке, как к искусству диалектическому, сочетающему в себе исключительную эмоциональность с предельной структурированностью. Возможно, именно поэтому те произведения музыкального искусства, в основе которых лежит точный расчет, считаются наиболее близкими архитектуре. В первую очередь это относится к сочинениям авторов, творивших по законам строгой полифонии (XV-XVI в), и также к произведениям И. Баха (1685-1750), которые, как правило, связывают с барочной архитектурой. Такого же типа сравнения относят и к опусам современных композиторов, созданным в технике додекафонии. Пристрастие композиторов к этой умозрительной, математически выверенной системе музыкального языка зачастую связывают с влиянием на них конструктивизма, начавшего в архитектуре свое триумфальное шествие в первое десятилетие XX века.
Между тем все попытки перейти в этом вопросе от метафор к их реализации имеют сугубо экспериментальный характер. В этом плане известны опыты композитора и архитектора Яниса Ксенакиса (1922). Ученик О. Мессиана и Ле Корбюзье, он создал оригинальные сооружения на базе тех же алгоритмов, что и собственную музыку. «Метастазис» – одно из наиболее известных произведений этого мастера. Существует рисунок автора, изображающий, как движутся в этой пьесе линии отдельных инструментов. Изучая его, многие склоняются к тому, что партитура «Метастазиса» напоминает схему металлического каркаса одного из зданий, которые проектировал Ксенакис. Однако язвительный И. Стравинский не преминул дать его детищам следующую оценку: «Я с надеждой смотрю в будущее и вижу, как последователи Ксенакиса пишут музыку, которая одновременно подсчитывает сумму налогов и указывает, где надо вести новое городское строительство. Пока же, признаюсь, я бы не решился войти в дом, сделанный по тем же чертежам, что и музыка, которую в последнее время мне довелось слышать».
Параллельно с этим хотелось бы напомнить о произведениях великих композиторов, навеянных образами архитектурных сооружений. Среди них: пьеса К. Дебюсси «Затонувший собор», опера Б. Бартока «Замок Синей бороды», кантата Д. Мийо «Огненный замок», симфония Ж. Бизе «Рим», сюита О. Респиги «Фонтаны Рима», пьесы М. Мусоргского «Старый замок», «Богатырские ворота»…
В XVI столетии вдохновенный запал эпохи Возрождения начал постепенно угасать. Можно сказать, что сменилась мода — интересующийся искусством люд пресытился возвышенными античными формами и художники, и без того находящиеся в постоянном поиске, были вынуждены насильно расширять границы собственного художественного видения, что привело, в результате к эпохе барокко. Однако в переходный период зародился и существовал переходный же художественный стиль — маньеризм. Некоторые исследователи склонны вообще отрицать его существование, однако в художественной сфере проблематично проводить четкую градацию между стилями, а потому и маньеризм, обладающий рядом индивидуальных характеристик, не заслуживает участи быть выкинутым из культурного контекста.
Маньеризм является выражением определенной деградации всего общества, что особенно заметно на фоне возвышенного искусства Ренессанса. Хотя справедливее было бы уточнить, что общество в массе своей и в предыдущее столетие было не особо одухотворенным, но вот среди людей творческих и властных в XV веке все же оказалось удивительно много личностей, с тонкой душевной организацией, что и нашло свое отражение в культурном облике той эпохи.
Жеманные позы, помпезность,изломанность линий, необычные интерьеры на картинах, особая аристократическая белизна тел, лица,словно «утомленные солнцем», часто — нагота или экзотические одежды на персонажах — таков набор черт этого стиля. Композиция, как правило, перенасыщена — в ней много персонажей или деталей, требующих внимания. Фигуры удлиненные,пропорции слегка деформированные,позы напряженные, цветовая гамма достаточно контрастная, много сочных по цвету фрагментов.
Барроко-причудливый, странный, склонный к излишествам; порт. perola barroca — жемчужина с пороком) — характеристика европейской культуры XVII-XVIII веков, центром которой была Италия. Стиль барокко появился в XVI—XVII веках в итальянских городах: Риме, Мантуе, Венеции, Флоренции. Эпоху барокко принято считать началом триумфального шествия «западной цивилизации». Барроко противостояло классицизму и рационализму.
Барроко свойствены: контрастность, напряжённость, динамичность образов, стремление к величию и пышности, к совмещению реальности и иллюзии. В этот период, благодаря открытиям Коперника, изменилось представление о мире как о разумном и постоянном единстве, а также о человеке как о разумнейшем существе. По выражению Паскаля, человек стал сознавать себя «чем-то средним между всем и ничем», «тем, кто улавливает лишь видимость явлений, но не способен понять ни их начала, ни их конца».
Робот моей мечты должен: готовить, уберать, помогать мне с уроками и всегда ходить со мной в школу.Он будет самым лучшим в мире роботом.Он будет всегда и вовсём у мен и очень ярким. Он всегда будет либо мои другом (подругой)либо моим братом(сестрой).
<span>Обещание, оброк, обет, проклятие, заклинание</span>
Профессиональное искусство пришло на Русь от Византии. Когда русичи делали набеги на империю и привозили оттуда драгоценные предметы, они сами загорались жаждой сотворить похожее. Примечательно, что по одной из теорий даже шапка Мономаха - не русское творение, а подарок византийского императора.
Когда Владимир принял крещение и крестил Русь, он стал приглашать византийских патриархов для служения в храмах. Кафедральные соборы строились по византийскому образцу, в пении и службе также использовались византийские стандарты. Живопись зарождалась из иконописи, а иконописцы перенимали византийскую школу. Поэтому все эти виды искусства зародились во времена воцерковления Руси и имеют общий корень - Византию.