Типо бери у человека только то что он может дать. По его возможностям))
Пятый подвиг Геракла. Прошло немного времени, и Эврисфей приказал Гераклу снова отправляться в путь. На этот раз путь славного героя лежал в окрестности города Псофиса, где на горе Эриманфе жил чудовищный кабан. Этот кабан убивал всех, кто попадался ему на пути.
Недалеко от этого города жил друг Геракла.
Этого друга звали кентавр Фол. Фол настолько обрадовался появлению Геракла, что открыл для него сосуд с чудесным вином. Главной ошибкой кентавра было то, что он открыл этот сосуд без разрешения других кентавров. Другие кентавры, учуяв запах прекрасного вина, разозлились и напали на дом Фола. Застигнутый врасплох, Геракл начал обороняться. Он принялся метать в атакующих кентавров горящие головни и обратил их в бегство. Геракл начал погоню за ними.
Кентавры укрылись в доме другого друга Геракла – кентавра Хирона. Геракл был в страшной ярости. Поэтому, ворвавшись в жилище Хирона, он выпустил одну из стрел, смазанных ядом гидры. Он хотел поразить врага, но попал в Хирона. Геракл тотчас же опомнился и стал помогать кентавру омывать рану, хотя оба знали, что это бесполезно. Хирон не захотел долго страдать и добровольно спустился в царство мертвых.
Геракл, разозленный сам на себя, немедленно отправился выполнять свое задание. Он нашел логово кабана и выгнал его. Долго кабан пытался убежать от героя, но завяз в глубоких снегах. Тогда Геракл связал его и отнес в Микены живым. Царь Микен Эврисфей, увидев кабана, так испугался, что залез в бронзовый сосуд.
Давно известно, что собака лучший друг человека, и собака, безусловно, заслужила это звание. Связь между человеком и собакой не вызывает сомнений. Собаки всегда помогали людям, не требуя ничего взамен. Они вместе с людьми ходят на охоту, охраняют дом, служат вместе с военными и полицейскими, помогают инвалидам и всегда остаются преданными спутниками. Люди, в свою очередь, заботятся о собаках, обеспечивают им достойную жизнь.
<span> Когда я был маленький, я учился в военной гимназии. Там, кроме всяких наук, учили нас ещё стрелять, маршировать, отдавать честь, брать на караул — всё равно как солдат. У нас была своя собака Жучка. Мы её очень любили, играли с ней и кормили её остатками от казенного обеда. И вдруг у нашего надзирателя, у «дядьки», появилась своя собака, тоже Жучка. Жизнь нашей Жучки сразу переменилась: «дядька» заботился только о своей Жучке, а нашу бил и мучил. Однажды он плеснул на неё кипятком. Собака с визгом бросилась бежать, а потом мы увидели: у нашей Жучки на боку и на спине облезла шерсть и даже кожа! Мы страшно разозлились на «дядьку». Собрались в укромном уголке коридора и стали придумывать, как отомстить ему. — Надо его проучить, — говорили ребята. — Надо вот что... надо убить его Жучку! — Правильно! Утопить! — А где утопить? Лучше камнем убить! — Нет, лучше повесить! — Правильно! Повесить! Повесить! «Суд» совещался недолго. Приговор был принят единогласно: смертная казнь через повешение. — Постойте, а кто будет вешать? Все молчали. Никому не хотелось быть палачом. — Давайте жребий тянуть! — предложил кто-то. — Давайте! В гимназическую фуражку были положены записки. Я почему-то был уверен, что мне достанется пустая, и с лёгким сердцем сунул руку в фуражку. Достал записку, развернул и прочитал: «Повесить». Мне стало неприятно. Я позавидовал товарищам, которым достались пустые записки, но всё же пошёл за «дядькиной» Жучкой. Собака доверчиво виляла хвостом. Кто-то из наших сказал: — Ишь гладкая! А у нашей весь бок облезлый. Я накинул Жучке на шею веревку и повел в сарай. Жучка весело бежала, натягивая верёвку и оглядываясь. В сарае было темно. Дрожащими пальцами я нащупал над головой толстую поперечную балку; потом размахнулся, перекинул верёвку через балку и стал тянуть. Вдруг я услыхал хрипенье. Собака хрипела и дергалась. Я задрожал, зубы у меня защёлкали, как от холода, руки сразу стали слабые... Я выпустил верёвку, и собака тяжело упала на землю. Я почувствовал страх, жалость и любовь к собаке. Что делать? Она, наверно, задыхается сейчас в предсмертных мучениях! Надо скорее добить её, чтобы не мучилась. Я нашарил камень и размахнулся. Камень ударился обо что-то мягкое. Я не выдержал, заплакал и бросился вон из сарая. Убитая собака осталась там... В ту ночь я плохо спал. Всё время мне мерещилась Жучка, всё время в ушах слышалось её предсмертное хрипенье. Наконец настало утро. Разбитый, с головной болью, я кое-как поднялся, оделся и пошёл на занятия. И вдруг на плацу, где мы всегда маршировали, я увидел чудо. Что такое? Я остановился и протёр глаза. Собака, убитая мною накануне, стояла, как всегда, около нашего «дядьки» и помахивала хвостом. Завидев меня, она как ни в чём не бывало подбежала и с ласковым повизгиванием стала тереться у ног. Как же так? Я её вешал, а она не помнит зла и ещё ласкается ко мне! Слёзы выступили у меня на глазах. Я нагнулся к собаке и стал её обнимать и целовать в косматую морду. Я понял: там, в сарае, я угодил камнем в глину, а Жучка осталась жива. Вот с тех пор я и полюбил животных. А потом, когда вырос, стал воспитывать зверей и учить их, то есть дрессировать. Только я их учил не палкой, а лаской, и они меня тоже любили и слушались.
</span>
Петр Ильич Чайковский написал музыку к трем балетам: "Лебединое озеро", "Спящая красавица" и "Щелкунчик". Все эти балеты до сих пор очень популярны и не сходят со сцены театров оперы и балета по всему миру.
Например, балет в двух актах "Щелкунчик" часто ставят перед Рождеством и Новым Годом, потому что действие истории, по мотивам которой был создан этот балет, происходит как раз в это время. Либретто к этому замечательному балету написал Мариус Петипа - знаменитый солист балета, балетмейстер, педагог и театральный деятель. В основу либретто была положена известная сказка Э. Т. А. Гофмана "Щелкунчик и мышиный король" - вернее, переложение этой чудесной сказки, сделанное знаменитым французским писателем Александром Дюма.