<span>Так я жил в одиночестве, и не с кем было мне поговорить по душам.
И вот шесть лет тому назад пришлось мне сделать вынужденную посадку в
Сахаре. Что-то сломалось в моторе моего самолета. Со мной не было ни
механика, ни пассажиров, и я решил, что попробую сам все починить, хоть
это и очень трудно. Я должен был исправить мотор или погибнуть. Воды у
меня едва хватило бы на неделю.
Итак, в первый вечер я уснул на песке в пустыне, где на тысячи миль
вокруг не было никакого жилья. Человек, потерпевший кораблекрушение и
затерянный на плоту посреди океана, - и тот был бы не так одинок.
Вообразите же мое удивление, когда на рассвете меня разбудил чей-то
тоненький голосок. Он сказал:
- Пожалуйста... нарисуй мне барашка!
- А?..
- Нарисуй мне барашка...
Я вскочил, точно надо мною грянул гром. Протер глаза. Стал
осматриваться. И увидел забавного маленького человечка, который серьезно
меня разглядывал. Вот самый лучший его портрет, какой мне после удалось
нарисовать. Но на моем рисунке он, конечно, далеко не так хорош, как был
на самом деле. Это не моя вина. Когда мне было шесть лет, взрослые
убедили меня, что художник из меня не выйдет, и я ничего не научился
рисовать, кроме удавов - снаружи и изнутри.</span>
Зима приходит в наши края рано. Едва ударят морозы - в воздухе кружатся снежинки. Вот уже белыми атлантическими китами плывут сопки вдоль сизой глади реки. Сонно ворча она натягивает ледяной панцирь. Северные ветра хозяйничают в низких небесах, воют в распадках. До прилета теплого ветра с южных морей, приносящего спасительные снежные шубы, деревья раскачиваются в морозном полусне и тихо стонут. Но меняется ветер - меняется картина зимы. В высоком хрустальном небе горит далекое солнце. В искристом наряде щеголяет каждый куст, поля пушистыми перинами укрыли озимь. Тихо, свежо, чисто и заманчиво вокруг. Хочется выйти за порог и нырнуть в эту сказочную белизну.