Для того, чтобы ответить на этот вопрос, прежде следует хоть немного, хотя бы в общих чертах определить справедливость.
Многие полагают, что справедливость — это что-то относительное, мол, кто как захочет, где как принято что-то считать справедливостью, то оно и есть. Так, конечно, можно болтать о справедливости много и долго и без всякой пользы. Однако, по размышлении ясно, что эти домыслы странны и несерьезны.
Ведь когда мы глядим представление в театре или кино, то отчетливо понимаем, что это подражание реальной жизни, а не сама реальность. Или когда мы в планетарии глядим на модели движущихся небесных тел, никто же ведь не говорит, что это настоящие небесные тела. То есть, не представление есть причина реальности, но реальность есть причина представления.
Так же и здесь — не наше представление о справедливости есть ее причина, но сама справедливость, ее действительная суть есть причина наших о ней представлений. То есть в самой природе заложена суть справедливости, а мы, пытаясь разгадать эту суть, представляем ее и так и эдак, стараемся своими человеческими законами подражать природной справедливости.
Может кто-то скажет, что в природе нет справедливости? Тогда выходит, что справедливость есть нечто сложное, возникшее из каких-то случайных природных элементов, сложившихся как попало («мол, так захотелось человеку»). Однако из чего это следует, чтобы из какого-то случайного безо всякой необходимости возникало такое закономерное как справедливость?
Может быть и горы, и реки, и деревья с животными возникают без причины, и так же без причины и всякой справедливости складываются в экосистемы? Такие утверждения пусты. В действительности все всегда происходит наоборот — причиной всему служит законность, согласно которой сложное складывается из простого, а простое отделяется из сложного. Это понятно любому ученику, освоившему основы физики, химии или биологии.
Значит, справедливость если и возникает, то из самой закономерности природы, а не с потолка или из чьих-то фантазий и желаний. А вот фантазии и желания как раз могут возникать из какого-то отношения к справедливости, но не наоборот.
Теперь к Сократу.
Из исторических источников мы знаем об обвинении его в том, что он не признает традиционных богов и вводит новых, а так же развращает молодежь, внушая неуважение к традициям. Афинский народ путем голосования признал его виновным. Суд предложил Сократу выбрать себе соответствующее наказание. Сократ же выбрал «наказанием» бесплатный обед в Пританее (награда за величайшие заслуги перед отечеством), чем по мнению суда выказал неуважение. А за неуважение к суду полагалась смертная казнь, что и было назначено Сократу судом. Так Сократ добровольно принял смерть (однако, как станет ясно далее, осознавая ее необходимость).
Виноват ли Сократ по пунктам обвинения перед народом? Вводил он «новых богов»? Действительно вводил. Он ведь всегда говорил о том, что слушается своего внутреннего голоса, как он его называл «даймоний». А что это такое? А это то самое сократовское рассуждение, которое он показывал каждому встречному всю свою жизнь, оно и есть этот его «даймоний», который отвечал ему и всякому, готовому слушать на вопросы и предостерегал от негодных поступков. Только как объяснить, откуда выходит ответ, если собеседник привык лишь слушать авторитеты, а не мыслить самостоятельно? Вот Сократ и говорил — «это мой «даймоний» советует».
Афиняне принимали решения полагаясь либо на законы предков, авторитеты дедов и отцов, либо на прорицания специальных людей. Сократ же буквально рушил этот порядок, заставляя людей думать самостоятельно, слушать свою совесть и свой разум. Делал он это? Делал. Значит, виноват.
Теперь о молодежи. Конечно же взрослым не нравилось, что молодые люди пообщавшись с Сократом начинали стремиться к самостоятельному принятию решений. Это был действительно революционный способ отношения к реальности. И с точки зрения традиции афинского народа молодежь действительно «развращалась», становилась непокорной, опасной. Способствовал этому Сократ? Способствовал. Виноват.
Теперь вопрос, мог ли Сократ признать свою вину и отречься от своих дел, таким образом избежав смертной казни? Не мог. Приняв смерть, он показал, что в нем живет сущность куда более близкая божественному, чем его собственная личность. Сущность эта не могла себя погубить, согласившись признать свою вину, однако она согласилась погубить тело Сократа, чтобы сохранить себя.
Где же здесь справедливость? Предлагаю чуть отодвинуть взгляд и взглянуть на дело исторически. Вот мы видим традиционный способ мышления афинского народа как эпоху. Вот мы видим Сократа, который своей жизнью и смертью приводит к началу смены этой эпохи, зарождению философии и становлению ее как науки в работах последователей — Платона и Аристотеля. Справедливо ли происходит смена эпох? Можем ли мы сказать, что это какая-то вот такая случайность злая или добрая? Это необходимость, заложенная сутью самой природы, способ, позволяющий природе и ее реальности существовать, БЫТЬ. Может ли то, что позволяет природе быть злым, добрым или несправедливым? Думаю, нет. А значит это справедливо.