<span>В тексте и в балладе одна и та же причина смерти Олега.Он погиб от змеиного укуса.Однако в тексте не говорится про его коня и Кудесника-а в балладе это есть.Так же и там и там говорится о его родственнике-Игоре</span>
Понтій Пілат — прокуратор Іудеї, реальна історична особистість. Характерна деталь в зовнішності героя — білий плащ з кривавою підкладкою, що символізує зв’язок святості з кров’ю. З цим героєм пов’язана одна з найважливіших морально-психологічних проблем в романі — це злочинна слабкість, яка призвела до страти невинного людини. Будучи мізантропом і песимістом, прокуратор був прив’язаний лише до свого пса Банге і постійно страждав від жорстокої мігрені. Однак Ієшуа Га-Ноцрі вдалося на час вилікувати його, від чого він переконався не тільки в невинності арештанта, але і в його чудодійних силах. Якби не одна обставина, Понтій Пилат був готовий підписати виправдувальний вирок обвинуваченому та відіслати його в Кемарі Стратонова, де знаходилася резиденція прокуратора. Він робить слабкі спроби врятувати Ієшуа, пропонуючи тому збрехати. Але Ієшуа відчуває, що не винен, і не збирається говорити брехню. Потім Пилат намагається врятувати Ієшуа в розмові з первосвящеником Каифой. Понтій Пилат говорить того, що на честь свята Великодня один з ув’язнених повинен бути врятований, і він бажає звільнити Ієшуа Га-Ноцрі. Каифа проти. Але побоявшись втратити своє місце, він примовляє Ієшуа до смертної кари. Пилат зазнає моральної поразки, капітулює перед страхом за своє життя. За хибний моральний вибір Пилат упродовж тисячоліть розплачується муками совісті. Прокуратор бажав іти поруч із Єшуа місячною доріжкою. І тільки після двох тисяч років каяття перед Пилатом проліг довгоочікуваний шлях — дорога до світла. Місячне сяйво в Булгакова є символом Істини, вічного духовного життя
«История одного города» — в сущности, сатирическая история русского общества», — писал И.С.Тургенев. Вся жизнь города Глупова нелепа, противоречит нормальной человеческой жизни. Его правители — злобные, жестокие куклы; цель их — уничтожение всего мыслящего. Фамилии-клички указывают на паразитизм и враждебность их носителей всему человеческому и прогрессивному. Градоначальники Глупова: Органчик (Брудастый), Прыщ (Фаршированная голова), Бородавкин, Негодяев, Перехват-Залихватский, Угрюм-Бурчеев - олицетворяют самодержавие и произвол.
В этом романе использованы все художественные приемы щедринской сатиры — сатирическая фантастика, гротеск, беспощадная ирония и веселый, торжествующий юмор. Фантастика эта в сущности своей правдива, реалистична, нереальны лишь внешние черты образов и событий. «Говорят о карикатуре и преувеличениях, но нужно только осмотреться кругом, чтоб обвинение это упало само собой... Кто же пишет эту карикатуру? Не сама ли действительность? Не она ли на каждом шагу обличает самое себя в преувеличении?» — писал Салтыков-Щедрин.
Брудастый-Органчик, несмотря на всю фантастичность своей внешности (вместо мозга у него вставлен примитивный механизм - органчик), совершает поступки, ничем не отличающиеся от поступков реально существующих правителей. При въезде в губернию он порет ямщиков, затем день и ночь пишет «все новые и новые понуждения». По его приказам «хватают и ловят, секут и порют, описывают и продают». Такое управление было испытано веками, и чтобы так управлять, достаточно было иметь «пустую посудину» вместо головы. Недаром смотритель народного училища на вопрос глуповцев: «Бывали ли в истории примеры, чтобы люди распоряжались, вели войны и заключали трактаты, имея на плечах порожний сосуд?» — отвечает, что подобное вполне возможно, что некий правитель «Карл Простодушный... имел на плечах хотя и не порожний, но все равно как бы порожний сосуд, а войны вел и трактаты заключал».
Кроме «разорю!» и «не потерплю!», Органчику других слов и не требовалось по роду его деятельности. «Есть люди, — пишет Щедрин, — которых все существование исчерпывается этими двумя романсами». В образе Органчика до предела заострены черты автоматизма и бездушия правителей.
Градоначальник Василиск Бородавкин, знаменитый «войнами за просвещение», за внедрение в быт глуповцев горчицы и персидской ромашки, предстает тоже злобной, бездушной куклой и свои дикие войны ведет при содействии оловянных солдатиков. Но поступки Бородавкина отнюдь не более фантастичны, чем поступки любого правителя-самодура. Бородавкин «спалил тридцать три деревни и с помощью сих мер взыскал недоимок два рубля с полтиной».
В произведениях, предшествующих «Истории одного города», Щедрин писал о том, что на «физиономии общества» вскакивают гнусные прыщи, свидетельствующие о его гнилости, внутренней болезни. Именно таким олицетворением болезни эксплуататорского строя и является градоначальник Прыщ. Основная черта градоначальника Прыща (он же Фаршированная голова) — животность. Прыщ неизменно возбуждает аппетит у предводителя дворянства — его голова, начиненная трюфелями, распространяет соблазнительный запах. В эпизоде, где предводитель дворянства съедает голову градоначальника, Прыщ окончательно лишается человеческого облика: «Градоначальник вдруг вскочил и стал обтирать лапками те места своего тела, которые предводитель полил уксусом. Потом он закрутился на одном месте и вдруг всем корпусом грохнулся на пол». Даже образ Угрюм-Бурчеева — этот символ угнетения и произвола — вобрал в себя многие конкретные черты антинародных правителей России. Образы градоначальников лишены психологической глубины. И это не случайно. Угрюм-Бурчеевым чужды чувства горя, радости, сомнения. Они не люди, а механические куклы. Они — полная противоположность живым людям, страдающим и мыслящим. Градоначальников Щедрин рисует в резко саркастической и гротесковой манере, но иногда он пользуется и иронией, и даже веселым юмором.
Щедрин всей душой любил угнетенный народ России, но это не мешало ему осуждать его невежество, покорность. Когда Щедрина обвиняли в том, что он глумится над народом, писатель отвечал: «Мне кажется, что в слове «народ» надо отличать два понятия: народ исторический и народ, представляющий собою идею демократизма. Первому, выносящему на своих плечах Бородавкиных, Бурчеевых и т.п., я действительно сочувствовать не могу. Второму я всегда сочувствовал, и все мои сочинения полны этим сочувствием».
Я так себе писатель, но вот:
Жили были два ленивца. Жили они на берегах напротив. Но были таааак ленивы эти ленивцы, что не виделись около 100 лет!
И вот один раз произошло чудо! это было вот что; один ленивец упал в реку, а другой начал его спасать. Он просто нагнул ветку. Другой ленивец поднялся, и жили они вдвоём на одной ветке!