Один за всех, все за одного.ОДИН ЗА ВСЕХ, ВСЕ ЗА ОДНОГО. Каждый должен поддерживать своего ближнего, вез должны помогать друг другу. Послови-ца характеризует чувство коллективизма, взаимную помощь, поддержку — один из главных нравственных принципов. Пословица — древняя форма солидарности, круговой поруки, известная многим славянским и неславянским языкам: укр.: ВЫ за одного, еден за ecix; Ус1 за одного i один за ecix; болг. Един за всич-ки, всички на един; нем. Einer/uralle, alle fur einen; англ. One for all, all for one и под. В русском языке известно, что, например, на вече новгородцы клялись, целуя крест, «стати всем за один, любо живот, любо смерть за правду Новгородскую». Ш Вот, сынки, теперь подумай-ка, ребятушки мои желанные, кого вы да что ныне защищаете? Дома свои защищаете, родных, знакомых и весь народ советский! Тут уж один за всех, все за одного! (В. Шишков. Гость из Сибири). Один человек охранял сон целого корпуса. И этот один человек — командир корпуса. Чудовищное нарушение воинского устава. Но другого выхода не было. Один — за всех и все — за одного. Таков железный закон революции. (С. Катаев. Сон). Водолазу-глубоководнику приходится работать во враждебной среде, его подстерегают многие опасности. Поэтому правило «один за всех — все за одного» для нас — закон без обратной силы. (Правда. 04.02.82). Я хочу, чтобы каждый человек еще в школе почувствовал святой закон коллективизма: один за всех, все за одного. (В. Тендряков. За бегущим днем). * Значит, обратно, Устинов, не выходит такого случая, чтобы хотя бы в одном каком-то деле все были как один. Чтобы хотя раз единственный было, как в сказке: все за одного, один за всех. Нет, не умеют люди между собой жить. (С. Залыгин. Комиссия). Вот как на фронте крепко люди дружат. Все за одного, один за всех. Жизни своей за товарищей не жалеют. (В. Попов. Закипела сталь). Вар.: Все за одного, один за всех.
Переезд с дачи на Выборгскую сторону в квартиру к вдове Пшеницыной приближает Обломова к Обломовке и, напротив, удаляет его от большой жизни, жизни деятельной, хлопотливой, жизни, которая рисуется в воображении Ольги Ильинской, вознамерившейся по просьбе Штольца спасти Обломова от лени, апатии и гибели. Большой мир, необозримые пространства, куда звал Обломова Штольц, приглашая его ехать вслед за ним в Англию, потом в Париж, ведь сам Штольц по делам ездит по всей Европе, в том числе бывает и в Бельгии, – этот большой мир не для Обломова.
Квартира на Выборгской стороне – та же Обломовка, по словам Обломова.
"Илья Ильич встанет утром часов в девять, иногда увидит сквозь решетку забора мелькнувший бумажный пакет под мышкой уходящего в должность братца, потом примется за кофе. Кофе все такой же славный, сливки густые, булки сдобные, рассыпчатые. Потом он примется за сигару и слушает внимательно, как тяжело кудахтает наседка, как пищат цыплята, как трещат канарейки и чижи. Он не велел убирать их. "Деревню напоминают, Обломовку", - сказал он. Потом сядет дочитывать начатые на даче книги, иногда приляжет небрежно с книгой на диван и читает. Тишина идеальная: пройдет разве солдат какой-нибудь по улице или кучка мужиков, с топорами за поясом. Редко-редко заберется в глушь разносчик и, остановясь перед решетчатым забором, с полчаса горланит: "Яблоки, арбузы астраханские" - так, что нехотя купишь что-нибудь".
Обломов делает свой выбор: он остается в халате, с вдовой Пшеницыной, с
Обломовкой в душе. Пространство квартиры сразу же меняется. Если сначала
Обломов имел отдельный стол и отдельную кухню в квартире Пшеницыной, а
она лишь в силу своей любви к нему заботилась о его кушаньях, после разрыва
с Ольгой "Обломов, видя участие хозяйки в его делах, предложил однажды ей, в
виде шутки, взять все заботы о его продовольствии на себя и избавить его от
всяких хлопот... Но на другой день из кухни Обломова все было перетаскано на
кухню Пшеницыной; серебро его и посуда поступили в ее буфет .
Все пошло на большую ногу; закупка сахару, чаю, провизии, соленье огурцов, моченье яблок и вишен, варенье – все приняло обширные размеры . В Агафье Матвеевне, в ее вечно движущихся локтях, в заботливо останавливающихся на всем глазах, в вечном хождении из шкафа в кухню, из кухни в кладовую, оттуда в погреб,
во всезнании всех домашних и хозяйственных удобств воплощался идеал того необозримого, как океан, и ненарушимого покоя жизни, картина которого неизгладимо легла на Обломова душу в детстве, под отеческой кровлей".
Последняя попытка Штольца вырвать Обломова из его добровольного заточения,
с квартиры на Выборгской стороне, не увенчалась успехом: Обломов, разбитый апоплексическим ударом, отказывается поселяться рядом со Штольцами, решивших
в очередной раз его спасти. Единственное оставшееся "большое" пространство – это дорожка, протоптанная Агафьей Матвеевной от забора до крыльца, по которой
<span>Обломов должен ходить в сопровождении сына вдовы перед обедом, чтобы чуть-чуть разогнать кровь. Прочитаю может ,что-то найдёшь=) Удачи,помог поблагодари=)</span>
Средь тундры,среди множества озёр,
В краю,где табуны оленей,
Ямал свои брега простёр,
Средь моря Карского волнений.
Здесь редко ходит человек,
Здесь меерзлота,лишь мхи зияют,
И тишина из века в век,
И всполохи небес сияют...