<span>Макар — главный герой, крестьянин.</span>
<span>Сам автор отнес свое произведение к «святочным рассказам». </span>
<span>Написанный в якутской ссылке (зима 1883-го), рассказ навеян </span>
<span>реальными бытовыми впечатлениями молодого писателя (он жил у </span>
<span>крестьянина Захара Цыкунова, который и стал прототипом Макара). Но, </span>
<span>называя в первоначальных набросках героя Захаром, Короленко, </span>
<span>очевидно, недаром сменил его имя на Maкара — на него, по русской </span>
<span>поговорке, «все шишки валятся»; с Н другой стороны, короленковский </span>
<span>Макар живет именно там, : куда другой фольклорный Макар «телят не </span>
<span>гонял». у М. — потомок русских крестьян, житель «глухой слободки ? </span>
<span>Чалган», затерянной «в далекой якутской тайге». Отделяя себя от </span>
<span>«поганых якутов», он по-русски говорит «мало и довольно плохо»; </span>
<span>«работал он страшно, жил бедно, терпел голод и [ холод», много пил. В </span>
<span>канун Рождества, выпив и отправившись осматривать свои ловушки в </span>
<span>тайге — в надежде поймать лисицу, М. заблудился и стал замерзать. Во </span>
<span>сне он видит попика Ивана, умершего четыре года назад, всю свою </span>
<span>незадавшуюся жизнь, а потом оказывается на суде у «старого Тойона», </span>
<span>в котором персонифицирован Бог. Тойон начинает взвешивать грехи </span>
<span>М., и их оказывается так много, что Тойон велит отдать М. в наказание </span>
<span>церковному трапезнику в мерины. Но тут в избу входит «сын старого </span>
<span>Тойона» и просит отца разрешить М. «что-нибудь» сказать. ИМ., вдруг </span>
<span>ощутив в себе «дар слова», рассказывает в подробностях о своей жизни: </span>
<span>как «его гоняли всю жизнь! Гоняли старосты и старшины, заседатели и </span>
<span>исправники, требуя подачи; гоняли попы, требуя ругу; гоняли нужда и </span>
<span>голод; гоняли морозы и жары, дожди и засухи; гоняла промерзшая </span>
<span>земля и злая тайга!.. Горький рассказ его сменяется яростью: «Как он </span>
<span>мог до сих пор выносить это ужасное бремя». Он надеялся на «лучшую </span>
<span>долю», но «теперь он стоял у конца, и надежда угасла...».</span>
<span>От рассказа М. заплакал старый Тойон, «старый попик Иван», </span>
<span>«молодые божьи работники», а чаша весов, где находились грехи М., </span>
<span>«подымалась все выше и выше!».</span>
<span>Этот рассказ Короленко был чрезвычайно популярен у совре-</span>
<span>менников, а его аллегорическая подоплека позволяла давать различные </span>
<span>интерпретации — как революционного характера, так и сугубо </span>
<span>христианские. Рассказ допускает и менее драматическое толкование: </span>
<span>обстоятельства позволяют предположить, что М. не замерз в тайге, а </span>
<span>видит сон, отлеживаясь после попойки (ср. первую фразу рассказа и </span>
<span>начало гл. IV).</span>
<span>Хотя образ М. и стал хрестоматийным, его трудно отнести к </span>
<span>достижениям русской психологической прозы. Он решен в традициях </span>
<span>популярных «святочных рассказов», где на первое место ставилась </span>
<span>сюжетная экстравагантность, а не художественная убедительность </span>
<span>образов. Положительный отклик читателей обеспечило соединение </span>
<span>беллетристических стереотипов с социально-политической </span>
<span>конъюнктурой первой половины 1880-х гг., когда сам факт </span>
<span>развертывающегося антигосударственного террора вытеснялся в </span>
<span>массовом сознании общими разговорами о тяжелом положении народа.</span>