Повесть рассказывает читателю о жизни так называемого «маленького человека» . Главный
герой повести — Акакий Акакиевич, бедный титулярный советник из
Петербурга. Он ревностно выполнял свои обязанности, очень любил ручное
переписывание бумаг, но в общем роль его в департаменте была очень
незначительна, из-за чего над ним нередко смеялись молодые чиновники. Однажды
Акакий Акакиевич заметил, что его старенькая шинель совсем пришла в
негодность. Он отнёс её к портному Петровичу, чтобы тот залатал её,
однако последний отказался чинить шинель, сказав, что надо шить новую.
Акакий Акакиевич уменьшил расходы: по вечерам прекратил пить чай,
старался ходить на цыпочках, чтобы не истёрлись ботинки, реже отдавал
прачке бельё в стирку, а дома, чтобы не изнашивать одежду, носил только
халат. Наконец, премия к празднику оказалась больше ожидаемого, и
титулярный советник вместе с портным отправляются покупать материал для
новой шинели. И вот, однажды морозным утром Акакий Акакиевич
пошёл в департамент в новой шинели. Все принялись поздравлять его.
Позднее, он отправился на именины к помощнику столоначальника. Акакий
Акакиевич был в прекрасном расположении духа. Ближе к полночи он
возвращался домой, когда к нему вдруг со словами «А шинель-то моя! »
подошли «какие-то люди с усами» , сняли шинель с плеч и сильно избили. На
следующий день Акакий Акакиевич явился в департамент в старой шинели.
Многим стало жаль его, и чиновники советовали обратиться за помощью к
«значительному лицу» , потому что это лицо было недавно ещё бедным.
«Значительное лицо» накричал на Акакия Акакиевича, да так, что тот
«вышел на улицу, ничего не помня» . В Петербурге в то время было
ветрено, морозно, а шинель была старая, и, вернувшись домой, Акакий
Акакиевич слёг в постель. Поправиться он уже не смог и через несколько
дней умер. С тех пор у Калинкина моста стал появляться призрак
«в виде чиновника» , стаскивавший с прохожих шинели, шубы, пальто.
Кто-то узнал в мертвеце Акакия Акакиевича. Не было никакой возможности
угомонить мертвеца. Однажды через эти места проезжал «значительное лицо»
. Мертвец сорвал и с его плеч шинель, и с криком «твоей-то шинели мне и
нужно было!» , исчез. "Приведение было уже однако выше ростом,
носило преогромные усы, и, направив шаги, как казалось, к Обуховому
мосту, скрылось совершенно в ночной темноте"...
Дубровский любит Машу и идет ради нее на все. А когда Марья Кириловна узнала , что ее отец выдает ее замуж .Она согласилась. На Дубровсткого.
Муму - это не сказка, а рассказ. Дворня - домашняя прислуга в помещечьем доме.
Картина «Жнецы» – это еще один пример, подтверждающий значимость
образа русского крестьянина для Венецианова. Подобных крестьян и тему
жатвы мы можем заметить и на многих других его работах.
Во время
прогулки по полю художник был очарован видом двух простых
крестьян-жнецов, любующихся красотой присевших на руку жницы бабочек.
Это были Анна Степанова и ее сын Захарка. Именно они затем и позировали
художнику.
Первое, что
многим бросается в глаза – это те самые бабочки, которыми деревенский
паренек любуется, затаив дыхание. Алексей Гаврилович изобразил их таким
образом, что при первом взгляде на картину не сразу понятно, нарисованы
они или реальны!
В лице мальчика, смотрящего через плечо матери,
мы можем видеть восторг, бесконечный интерес к этим пестрым бабочкам. Он
еще очень молод и видит весь мир как одну прекрасную композицию, каждый
элемент которой так хочется рассмотреть и познать.
Мать Захарки
наклонила голову к сыну и смотрит в сторону, снисходительно и легко
улыбнувшись. Черты лица и ее взгляд выражают доброту, скромность и
усталость от многочасовой работы.
Густыми и уверенными мазками
автор создает крестьянскую одежду: у матери – потемневшую от работы
белую холщовую рубаху, желтый платок на голове и русский сарафан из
лоскутков, а у сына – черную однотонную рубаху. Такими же мазками
созданы и серпы в руках крестьян, и свежее скошенные колосья за их
спинами. Все эти предметы помогают легко понять и проникнуться сюжетом
картины.
Лаконичность картины и впечатление, производимое ею,
усиливается благодаря умело подмеченным Венециановым деталям. Достаточно
сравнить нежные запястья и кисти матери и грубые обветренные пальцы
сына, или жар на лице уставшей женщины, или колечко и бусы крестьянки,
стремящейся к красоте. Произведение буквально поглощает смотрящего,
заставляя проникнуться атмосферой завороженного созерцания.
Я ручка ручка ручка
Я вовсе не медведь
О как приятно ручке
По листочку писать
На белом белом листике
Порядок и уют
Поэтому все ручки
Так весело поют