Ему было двадцать лет. И уже вся война позади. И вот в ушанке, на которой еще сохранился примятый след звездочки, в сапогах, в шинели, но уже без погон приехал он в свой город, где жили они с матерью, и отец временами сюда наезжал, а теперь только две их могилки на кладбище. Город был сильно разрушен, завален снегом непролазно, но там, под снегом, как-то дышала жизнь, исходили, дымы в зимнее небо, а жители, больше похожие на беженцев, одетые бог знает во что, раскапывали что-то в развалинах, волокли на санках. Но сохранилась простота отношений. «Друг! — сказал он шоферу, который, подняв капот полуторки, то дыханием согревал руки, то вновь головой лез в мотор, показывая латаную задницу. — Подвезешь, а?» Тот глянул на него белыми от мороза глазами, губы синие, дрожь бьет его, голос плачущий. «Сдохла кобыла, не видишь?» Сунулись вместе в мотор, голова к голове. Сменяя друг друга, крутили заводную рукоятку, один в кабину лезет, другой рванет, рванет, аж шапка слетает в снег, разогрелись до пота, прежде чем мотор чихнул и зачихал, зачихал, все окутав сизым вонючим дымом. Поспешно захлопнули капот, сели — жива! И под канонаду из выхлопной трубы тронулись. «А ты говорил — сдохла!» Из чистой благодарности шофер, может, и до кладбища довез бы его, но здесь, на окраине, так снегом завалило, не езжено, не хожено, только к обмерзшим колонкам, куда пробирались за водой, протоптаны стежки кривые. Ворота кладбища — нараспашку. Чистой белизны снег, синеватые тени, мережка вороньих следов да черные, как огромные папахи, гнезда на голых деревьях в вышине. Тихо. Пусто. Ни души живой. Могилу отца нашел сразу. Столбики кирпичные, когда-то обмазанные цементом, обрушены, прутья железные, соединявшие их, перебиты пулями, как по мягкому металлу, пули прошли. Могилу мамы искал долго. На том месте, где — помнил он зрительно — должна она быть, снег ровный. Рукавицами, потом голыми руками, перемазанными в машинном масле, разгребал он снег, начали, наконец, попадаться бетонные обломки: здесь где-то поблизости разорвался снаряд. С одного из обломков, на котором белел мрамор, охотничьим ножом, привезенным из Австрии (рукоятка — козья нога с шерстью, с подкованным копытцем), обколол лед и прочел половину отчества мамы и дату смерти. А умерла она за семь дней до убийства Кирова. И, стоя над белым простором, под карканье ворон в зимнем небе, он сказал отцу и маме: — Я вернулся. Он еще не чувствовал так, как оно придет потом, что старшего его брата нет на свете. Он еще недалеко отошел от той черты, за которой столько осталось навечно. И не настало время думать, что же это происходило с людьми, что погнало немцев воевать на этом кладбище, а он венское кладбище брал, там тоже бой шел. От всего пока что избавляло радостное сознание. И он сказал отцу и маме, как будто они услышать могли: — Мы победили.
Герасим - крепостной крестьянин: "...считался едва ли не самым исправным тягловым мужиком..." (раньше Герасим жил крестьянином в деревне)
Должность Герасима - дворник: "...дворник Герасим..." "...Герасима привезли в Москву, купили ему сапоги, сшили кафтан на лето, на зиму тулуп, дали ему в руки метлу и лопату и определили его дворником..." (Герасима привезли из деревни город работать дворником у барыни)
В обязанности Герасима входят следующие работы: "...Дела у него было немного: вся обязанность его состояла в том, чтобы двор содержать в чистоте, два раза в день привезти бочку с водой, натаскать и наколоть дров для кухни и дома да чужих не пускать и по ночам караулить..."
Герасим - инвалид, глухонемой с рождения: "...глухонемой от рождения..." "...о проделках немого дворника..." "...Герасим ничего не слыхал <...> для него самый шумный день был безмолвен и беззвучен, как ни одна самая тихая ночь не беззвучна для нас..."
Герасим мычит, когда хочет что-то сказать: "...с ласковым мычанием закивал головой...." "...стоял Герасим. Глупо смеясь и ласково мыча, протягивал он ей прянишного петушка..."
Герасим - мужчина средних лет, "мужик": "...солнце озарило <...> только что расходившегося молодца..." "...славный мужик..." "...дворник Герасим, мужчина..."
О внешности Герасима известно следующее: "...Его лицо, и без того безжизненное, как у всех глухонемых..." "...мужчина двенадцати вершков роста, сложенный богатырем..." (рост около 2 метров) "...ветер с родины, – ласково ударял в его лицо, играл в его волосах и бороде..." "...при виде его громадной фигуры..." "...продолговатые и твердые мышцы его плечей..." "...налегая огромными ладонями на соху..." "...протянул свою огромную ручищу..." "...он принагнул тебя своей тяжелой ручкой..." "...ведь у него просто Минина и Пожарского рука..." (памятник Минину и Пожарскому в Москве, отлитый из бронзы) "...под его железными кулаками..." "...скрестив могучие руки у ней на спине..." "...проносили сильные его ноги..." "...пошел, тяжело ступая, в свою каморку..."
Рост Герасима - почти 2 метра: "...двенадцати вершков роста..." (рост в два аршина и двенадцать вершков - это 195 см, то есть почти 2 метра)