Люди в Арктике охронЯют редких рыб также измеряют глубину
Фильм-(современный или старый?)
Ну допустим- Призрак ( не страшный, там Федор Бондарчук ещё снимался) Мальчик решается помочь незнакомцу который недавно умер. Мальчик рискуя жизнью жизнью ему помогает, ведёт его самолёт и поднимает репутацию призрака.
Рекомендую посмотреть эти фильмы- Погоня, бумажный город, нерв ,дивергент 1,2,3. Элитное общество, Весь этот мир, Чарли и шоколадная фабрика, Красавица и чудовище ( просто может большинство фильмов этих смотрел и вспомнишь хорошие поступки героев)
В школе будущего я бы хотел видеть всё ярким и красивым. Проход в школу был бы через отпечаток пальца. Подниматься на этажи бы можно был через лифт или эскалатор. На уроках истории мы бы сидели в виртуальных шлемах, в которые были загружены разные истории. На химии мы бы пытались делать растворы и др. На уроке математики и русского языка мы бы писали на специальных планшетах специальными перчатками. А оценки бы загружались в специальные планшеты-дневники через которые родители могли бы видеть домашнее задание и оценки. Школа бы была окружена садом, а по улицам бы бегали разные звери (кошки, собаки), там бы росли груши, яблоки и др.Вот такой я бы видел школу будущего!
Нет такого способа, так как справедливость невозможно установить и навязать. У каждого человека будет свое мнение на справедливость.
А чтобы подготовить к этому людей, нужно сначала создать такие условия, подготовить людей к такой ситуации и дать знания о том, как нужно себя вести.
<span>Вместе с великими благами, какие принесло нам византийское влияние, мы вынесли из него и один большой недостаток. Источником этого недостатка было одно - излишество самого влияния. Целые века греческие, а за ними и русские пастыри и книги приучали нас веровать, во все веровать и всему веровать. Это было очень хорошо, потому что в том возрасте, какой мы переживали в те века, вера - единственная сила, которая могла создать сносное нравственное общежитие. Но не хорошо было то, что при этом нам запрещали размышлять, - и это было нехорошо больше всего потому, что мы тогда и без того не имели охоты к этому занятию. Нам указывали на соблазны мысли прежде, чей она стала соблазнять нас, предостерегали от злоупотребления ею, когда мы еще не знали, как следует употреблять ее. Греки поступали точь-в-точь, как сказочный индийский царь с своим богобоязненным сыном, которому он для сбережения его целомудрия с детства внушал, что черти - это девицы, и который, увидев девиц, сказал чересчур осторожному папаше напрямки, что черти понравились ему больше ангелов. Когда нас предостерегают от злоупотребления тем, чего мы еще правильно употреблять не умеем, всегда можно опасаться того, что при встрече с опасным предметом мы прямо начнем злоупотреблением. Так случилось и с нами. Нам твердили: веруй, но не умствуй. Мы стали бояться мысли, как греха, пытливого разума, как соблазнителя, раньше чем умели мыслить, чем пробудилась у нас пытливость. Потому, когда мы встретились с чужой мыслью, мы ее принимали на веру. Вышло, что научные истины мы превращали в догматы, научные авторитеты становились для нас фетишами, храм наук сделался для нас капищем научных суеверий и предрассудков. Мы вольнодумничали по-старообрядчески, волътерьянствовали по-аввакумовски. Как старообрядцы из-за церковного обряда разорвали с церковью, так мы из-за непонятного научного тезиса готовы были разрывать с наукой. Менялось содержание мысли, но метод мышления оставался прежний.</span>