В образе мелкого петербургского чиновника Хлестакова Гоголь воплотил хлестаковщину - особое порождение российского сословно-бюрократического строя. Ведь этот человек не просто выдает себя за того, кем он хочет быть, но кем не является и никогда не будет. От этого изображения он имеет материальную выгоду, а значит, своеобразно превышает свои права и полномочия.
<span>"Ревизор" отличается не только своеобразием жанра, но и оригинальностью композиции. Например, вопреки всем предписаниям и нормам, действие в комедии начинается с отвлекающих событий, с завязки. Гоголь, не теряя времени, не отвлекаясь на частности, вводит в суть вещей, в суть драматического конфликта, который заключается в неудавшейся попытке уездных чиновников скрыть от столичного ревизора свои служебные преступления. В знаменитой первой фразе комедии дана фабула и ее импульс - страх. "Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор". - сообщает городничий собравшимся у него чиновникам. </span>
<span>Своей первой фразой Гоголь как бы очень туго закрутил пружину, которая затем начинает стремительно раскручиваться. </span>
<span>Основа комедийности пьесы - алогизм, излюбленный прием Гоголя-сатирика. В ней, как и во многих произведениях писателя, многое алогично и не поддается объяснению с точки зрения здравого смысла. Как бы поменялись местами городничий и Хлестаков. </span>
<span>Суть комедийности конфликта состоит в том, что городничий и чиновники сражаются с призраком, который они создали в своем воображении. И здесь снова проявляется гоголевский алогизм. Глупый Хлестаков сумел обмануть и так ловко провести многоопытного и умного городничего и еще многих чиновников. Он потому оказался хитрее, что был простодушнее, ведь он не собирался обманывать и говорит в гостинице так правдиво и искренне, что городничий даже не сомневается: перед ним опытный ревизор, который хочет обвести его вокруг пальца. Будь Хлестаков сознательным лгуном, он оказался бы понятным, и разгадать его было бы проще. Конечно же не последнюю роль в этом сыграл и всеобщий страх, этот импульс, на котором держится конфликт в комедии. Именно страх не дает открыть глаза городничему и чиновникам, когда Хлестаков в самоупоении обрушивает на них такой поток вранья, в который трудно поверить даже человеку непросвещенному. </span>
<span>Первая реплика, пройдя определенный путь по окружности, замкнула ее в кольцо а заключительной сцене пьесы. Поэтому "Ревизор" имеет "кольцевую композицию", что отнюдь не характерно для произведений сценических. </span>
<span>Поражает своеобразие сатирических приемов, используемых Гоголем в комедии. Здесь можно встретить яркие говорящие фамилии: судья Ляпкин-Тяпкин, частный пристав Уховертов, полицейские Свистунов и Держиморда. Этот сатирический прием заимствован Гоголем у классицистов. </span>
<span>Гоголь выступает тонким мастером речевой характеристики героев. Речь каждого персонажа представляет собой законченную стилистическую систему, в которой, словно в фокусе, отражается соответствующий характер. </span>
<span>Написанная более ста пятидесяти лет тому назад, комедия "Ревизор" не перестает восхищать читателей и зрителей резкой сатирой и художественным своеобразием.</span>
Трудно сказать, каков идеал счастья и любви у писателя Гончарова, не имевшего свою собственную семью. Однако свои мечты, задумки, идеи автор, как правило, воплощает в главном герое. Они духовно сцеплены и неразлучны. Именно он и позволит мне создать представление об авторском идеале.
“Идеал счастья, нарисованный Обломовым, заключался не в чем другом, как в сытной жизни, - с оранжереями, парниками, поездками с самоваром в рощу и т. п., - в халате, в крепком сне, да для промежуточного -в идиллических прогулках с кроткою, но дебелою женою и в созерцании того, как крестьяне работают”. Это мечты Обломова, которые годами отпечатываются в его воображении. Мечты уносят Обломова в детство, где было уютно, тихо и спокойно. Идеал семьи для Обломова идет именно из детских воспоминаний... “Няня ждет его пробуждения. Она начинает натягивать ему чулочки; он не дается, шалит, болтает ногами; няня ловит его, и оба они хохочут...”
“Смотрит ребенок и наблюдает острым и переимчивым взглядом, как и что делают взрослые, чему посвящают они утро. Ни одна мелочь, ни одна черта не ускользает от пытливого внимания ребенка...” И если мы сравним порядок жизни семьи Обломова и жизнь, описываемую Обломовым Штольцу, то получим две очень похожие картинки: Утро... Поцелуй жены. Чай, сливки, сухари, свежее масло... Прогулки с женой под синим-синим небом, по тенистым аллеям парка. Гости. Сытный обед. “В глазах собеседников увидишь симпатию, в шутке искренний, незлобный смех... Все по душе!” Вот идиллия, “обломовская утопия”.
Эта идиллия частично олицетворяется в отношениях Обломова и Агафьи Матвеевны. Эта женщина, в которой Обломова так восхищают полные локти с ямочками, подвижность, хозяйственность, лелеет и опекает его, как ребенка. Она обеспечивает ему покой и сытую жизнь. Только был ли это идеал любви? “Он сближался с Агафьей Матвеевной - как будто подвигался к огню, от которого становится все теплее и теплее, но которого любить нельзя”.
Обломов не мог любить Агафью Матвеевну, не мог оценить ее отношение к нему. А заботу ее воспринимал как должное, как привык с детства. “Его как будто невидимая рука посадила, как драгоценное растение, в тень от жара, под кров от дождя, и ухаживает за ним...”. Опять же видим — “обломовская утопия”. Что еще нужно для счастливой жизни? Зачем Гончаров бередит этот тихий, спокойный “пруд”? Зачем он вводит в роман Ольгу как мощное “противоядие” жизни Обломова?
Любовь Ильи и Ольги, я бы сказала, даже представляется страстной. Она искрой пробегает между ними, распаляя интерес друг к другу. Она заставляет очнуться Обломова, дает Ольге почувствовать свои силы женщины, она содействует ее духовному росту. Но не имеют их отношения будущего, потому как Обломов никогда не преодолеет “овраг”, разделяющий Ольгу и Обломовку.
В конце романа я не вижу полной картины любви и семейного счастья. С одной стороны, только Агафья Матвеевна - олицетворение семьи, с другой стороны, Ольга - это любовь.
Но нельзя забыть Ольгу и Штольца. Пожалуй, их союз близок к идеалу. Они стали как единое целое. Их души слились воедино. Они думали вдвоем, читали вдвоем, вместе растили детей - жили разнообразно и интересно. Ольга, вглядываясь лучистыми глазами в глаза Штольца, как бы впитывала его знания, его чувства. Семейный быт не смог приземлить их отношений.
“Штольц был глубоко счастлив своей наполненной, волнующейся жизнью, в которой цвела неувядаемая весна, и ревниво, деятельно, зорко возделывал, берег и лелеял ее”.
Мне кажется, именно Ольга и Штольц символизируют идеал любви и семьи в понимании И. А. Гончарова.
Самая древняя книга привычного нам формата - Синайский кодекс датируется IV веком н. э. Первые 43 страницы кодекса были найдены немецким ученым Константином Тишендорфом в 1844 году в библиотеке монастыря Святой Елены на Синайском полуострове.
Ученый нашел их в куче макулатуры, приготовленной для уничтожения. Еще 86 страниц он нашел в результате целенаправленных поисков. Тишендорф увез их в Европу и обнародовал. Он хотел вернуться в монастырь, чтобы вывезти остальное, но монахи даже не дали ему взглянуть на страницы.
Положение было спасено Российским императором Александром II, который заплатил 9 тысяч рублей, после чего Тишендорф вывез страницы в Россию. На тончайшем белом пергаменте на греческом языке был записан неполный текст Ветхого Завета, полный – Нового Завета и два произведения реннехристианских авторов: «Послание Варнавы» и «Пастырь» Гермы. До 1933 года Синайский кодекс хранился в Императорской национальной библиотеке в России, но большевики решили избавиться нее и «уступили» Британскому музею.
Сейчас у 347 страниц этой книги четыре владельца: Национальная российская библиотека, Британский музей, университет Лейпцига и монастырь Святой Елены.