Моды такой не было ни у нас ни у них - вот и весь ответ! Первыми на западе начали окрашивать волосы в ядовито-неестественн<wbr />ые оттенки панки. Во второй половине 70-х это была молодёжная субультура, чья стилистика сильно повлияла на моду последующего десятилетия, но в те времена даже для самых отважных не было в продаже щадящих для волос безопасных для здоровья и доступных по цене красок за пределами природной человеческой гаммы. Имидж у панков был - на всё наплевать и пошли все на... Слово punk само по себе говорит, ничего хорошее им не назовут. В отличие от тряпочки, которую при необходимости можно сменить на что-то более приемлемое обществом, цвет волос - надолго. Поэтому в смелые волосяные эксперименты ударялись те, кому буквально нечего было терять, а остальные отрывались на одежде, обуви, аксессуарах, макияже.
К этому нужно прибавить ещё дикий менталитет непуганых цивилизацией отечественных мужчин, для которых любая яркая нота, привнесённая женщиной во внешность (помада, платье, сумочка - что угодно), означает лишь то, что самка готова спариваться с первым встречным. И если про тряпочки советский человек ещё понимал, что они собираются из случайных предметов, "выброшенных" в местном магазине с обнадёживающим названием "Одежда" к концу месяца, или предложенных спекулянтами, поэтому вопросом об уместности, сочетаемости и прочих глупостях можно никогда не задаваться, то окрашивание волос - сознательный акт. Так что дама, выбравшая слишком жгучий или броский оттенок, точно виновата во всех грехах - женщины предпочитали такой "месседж" не транслировать.
Мне никогда не приходилось сталкиваться со словосочетанием "крашеная блондинка" ни в английском, ни в нидерландском языках со столь обширной глубокой негативной коннотацией, как в русском. Если для англоязычных из любой части света или говорящих по-нидерландски это просто констатация факта, что блонд дан не природой, а взялся из баночки, то в русскоязычном дискурсе это звучит почти как клеймо, хуже только слово из 5 букв. Искусственный блонд выдаёт целенаправленные усилия, приложенные для изменения внешности, для многих это само по себе - скверна. Так что явно окрашенные волосы были в основном уделом работниц торговли - баб тупых и бессовестных, если верить народному мнению. Хуже буфетчиского блонда было бы только клеймо на лбу.
Из трёх женщин, расстрелянных в СССР по приговору суда в мирное время, одна была пособницей нацистов, другая - маньяком-отравительн<wbr />ицей детей и взрослых, а третья - расхитительницей социалистической собственности в особо крупных масштабах. Две из них - работницы общепита, хоть и на очень разных уровнях: Тамара Иванютина травила всех, чтобы ей не мешали красть из школьной столовой, а Берта Король распоряжалась тем, из чего готовили в ресторанах Геленджика, и вообще слишком много знала о жизни советской номенклатуры. И только двинутая на расстрелах мирных граждан Антонина Макарова не имела никакого отношения к размешиванию компотов водой и недовложению мяса в котлеты... Хуже работницы общепита в массовом сознании был разве только Гитлер, но он не был женщиной и не имел привычки красить волосы в неестественные оттенки.
Так что даже если бы сине-зелёные краски для волос были в продаже, вряд ли бы в СССР ими заинтересовались, но их не было нигде.