Однажды
А и О гуляли по лесу, собирали ягоды. И вдруг так рассорились, что даже птицы
разлетелись, звери разбежались, деревья поникли — всем стало стыдно за них,
противно слушать, как они ругались.
А
с чего это они вдруг поссорились? Дело в том, что когда О или А стоят без
ударения, то каждая хочет занять место другой. Вот и начинается...
К
счастью, на помощь пришел волшебник Ударение. Стоит ему волшебной палочкой
ударить по гласной, как она сразу слышится ясно и не может быть даже ни
малейшего сомнения в ее написании. Об этом узнали дети, которые проходили
мимо и тоже собирали ягоды. Они очень хотели подружиться с волшебником, чтобы
уметь всегда правильно писать гласные. Договорились они всегда звать его на
помощь, когда в словах встречаются гласные А и О (да и другие тоже, например Е
— И).
Именно
с тех пор и пишут дети грамотно, а гласные не ссорятся. А чего им ссориться,
если существует волшебник Ударение! Надо только вовремя позвать его на помощь.
И вы, ребята, тоже зовите его, когда будете сомневаться, какую букву писать. Он
всегда поможет!
<u><span>Волшебник -
Ударение</span></u><u> </u>
Собрались
однажды слова на совет, стали говорить, какие они все полезные и значимые. Но
забыли слова пригласить на свой совет Ударение. И оно очень обиделось. Когда
слова стали выступать, Ударение вдруг выскочило откуда-то и закричало:
<span>— Что вы без меня значите? Если захочу, возьму
и изменю значения у части из вас!</span><span>Слова, конечно, не поверили.
Вышел вперед Замок и сказал:</span><span>— Я тебя не боюсь, я такой сильный и тяжелый,
что справлюсь с каким-то Ударением. Ведь Ударение — это же просто черточка!</span><span>Ударение рассердилось и вдруг
перепрыгнуло с последнего слога на первый, и исчез Замок, а перед взором
всех предстал Замок. Слова зашумели. Тогда вышли вперед Белки и
сказали:</span><span>— Мы самые главные части любого живого
организма и уж с нами-то Ударение ничего не сделает.</span><span>Ударение
хитро улыбнулось и передвинулось на другой слог: все увидели, что перед ними
живые грациозные Белки.</span><span>Слова
стали возмущаться, стыдить Ударение, а оно продолжало доказывать свою
значимость. Запрыгало Ударение по словам, и вот уже вместо Атлас получился
Атлас, вместо Капель — Капель, вместо Дорога — Дороги, Городи
— Города. И сколько еще таких слов облюбовало на своем пути Ударение! Видят
слова, что дело плохо — не обойтись им без Ударения! Отвели ему почетное место
на своем собрании и с тех пор относятся к Ударению с большим уважением.</span>
Рада помочь. Обращайся,если Нужна помощь. В то(же) я не уверена. Всегда ненавидел это слово или слова, как пишестя. У меня написано молчала вместо молча. Предупреждаю
Огород морковь кортофель кортошка берёза осина аллея болото горох земляника малина овощ огурец орех
песок пирог победа пшеница рассказ растение сирень соловей воробей ворона футбол
Мы шли. Мы подлежащее выражено местоимением, шли сказуемое выражено глаголом
Это было в сорок первом году. Темная и суровая Москва, спасая нас, детей, от войны, погрузила в поезда и отправила в Сибирь. Мы ехали медленно, задыхаясь от недостатка кислорода и страдал от голода. В Челябинске нас высадили и повели на вокзал. Была ночь.
— Здесь есть пища, — сказал Николай Петрович, сутулый, желтый от болезни человек.
Вокзал хлестанул по глазам ярким светом. Но скоро мы увидели и другое. Многотысячная толпа беженцев осаждала единственный ресторан. Там Шевелилось что-то черное, и ухало, и кричало. Ближе к нам, прямо на рельсах, стояли, сидели, лежали люди. Здесь начиналась очередь.
Мы стояли и смотрели на окна. Там было тепло, там раздавали людям горячую, дымящуюся жизнь, наполняя ею тарелки. Потом встал наш Николай Петрович на ящик и что-то закричал. И нам было видно, как он нервно вздергивает острые плечи. И голос у него слабый, голос чахоточного человека. Кто из этих голодающих, сутками простаивающих беженцев сможет его услышать?..
А люди вдруг зашевелились. Они подались назад, и маленькая трещинка расколола черную толпу. А потом мы увидели еще: какие-то люди взялись за руки и образовали коридор. Человеческий коридор...
Я потом побродил немало, но всегда мне казалось, что я не перестаю шагать этим человеческим коридором. А тогда — мы шли через него, качающийся, живой, трудный. И мы не видели лиц, просто стена больших и верных людей. И яркий свет «дали. Свет, где нам было очень тепло, где и нам отвалили по целой порции жизни, горячей жизни, наполнив ею до краев дымящиеся тарелки.