В поэме Николая Алексеевича Некрасова "Русские женщины" использованы <u>разные размеры и рифмовки</u>.
Первые две части, озаглавленные "КНЯГИНЯ ТРУБЕЦКАЯ" написаны ямбом, с мужскими рифмами и имеют чередование парной и перекрестной рифмовки.
П р и м е р ы:
<em>1. Покоен, прочен и легок</em><span>
<em>На диво слаженный возок;</em>
</span><span><em>Сам граф-отец не раз, не два</em>
<span><em>Его попробовал сперва.</em>
Здесь рифмовка парная: АА ББ ( каждые две строки рифмуются между собой)
<em>2. </em></span></span><em>Далек мой путь, тяжел мой путь,</em>
<em> Страшна судьба моя,</em>
<em>Но сталью я одела грудь...</em>
<span><em> Гордись — я дочь твоя!</em>
</span> Здесь рифмовка перекрестная: АБАБ (первая строка рифмуется с третьей, вторая с четвертой)
Следующие 6 глав, объединенные названием "<span>КНЯГИНЯ М. Н. ВОЛКОНСКАЯ" написаны амфибрахием с мужской рифмой в нечетном стихе и женской в четном имеют перекрестную рифмовку.
П р и м е р:
</span><em>И вот, не желая остаться в долгу</em>
<em>У внуков, пишу я записки;</em>
<em>Для них я портреты людей берегу,</em>
<span><em>Которые были мне близки,</em>
Здесь рифмовка перекрестная: АБАБ</span>
У писателя Александра Степановича Грина был в тихом Старом Крыму невзрачный пёсик-дворняга Тобик. Пёсика этого вся улица, где жил Грин, несправедливо считала дураком.Когда соседской цепной собаке – лохматому Жоре – хозяйка выносила миску с похлёбкой, Тобик продирался в соседский двор через лаз в заборе, но к миске не подходил, страшась предостерегающего Жориного рыка.Тобик останавливался в нескольких шагах от Жоры, но так, чтобы тот не мог его достать, становился перед Жорой на задние лапки и «служил» долго и терпеливо.Так он привык выпрашивать кусочки еды у людей. Но Жора не давал ему даже понюхать похлёбки.За это стояние на задних лапках перед такой же собакой, как и он сам, люди считали Тобика дураком: зря, мол, старается.Точно так же Тобик выпрашивал кусочки еды у самого Грина, и всякий раз удачно. Хозяин был молчаливый и очень добрый человек. Обращаясь к Тобику, он говорил ему: «Дружище!»Косясь на Тобика, Жора рычал и давился. Он торопливо лакал похлёбку, а глаза у Тобика мутнели от тоски напрасного ожидания. Иной раз даже слёзы появлялись у него на глазах, когда Жора кончал есть похлёбку и тщательно, до блеска вылизывал пустую миску. После этого Жора ещё долго обнюхивал землю вокруг миски – не завалилась ли там какая-нибудь косточка.– Ну и дурак ваш Тобик, – злорадно говорили Грину соседи – Нет никакого соображения у этой собаки.На это Грин спокойно отвечал соседям:– Не дурак, а просто умная и вежливая собака.В спокойствии гриновского голоса слышался нарастающий гнев, и соседи, всю жизнь привыкшие лезть в чужие дела, уходили, пожимая плечами, – лучше подальше от этого человека.Я увидел Тобика после смерти Грина. Он ослеп, как говорили, от старости. Он сидел на пороге глинобитного белого дома, в котором умер Грин, и солнце отражалось в его жёлтых беспомощных глазах. Услышав, как скрипнула за мной калитка, он встал, неуверенно подошёл ко мне, ткнулся холодным носом в ноги и замер. Только старый и пушистый его хвост помахивал из стороны в сторону и поднимал белую известковую крымскую пыль.– Давно он ослеп? – спросил я.– Да после смерти хозяина. Всё тоскует, всё ждёт.Я ожидал, что ответ будет именно таким, так как знал давно, что единственные живые существа на земле, которые умирают от разлуки с человеком, – это собаки.Только один раз за всю жизнь я видел действительно глупую собаку. Это было под Москвой в дачной местности Переделкино. Молодой рыжий сеттер лаял на шишки, падавшие с вершин сосен. Дул сильный, порывистый ветер, и чем сильнее он дул, тем всё чаще падали шишки и тем всё больше разъярялся сеттер. Он свирепо гонялся за шишками, грыз их, мотал головой и отплёвывался. Потом он выбежал за забор дачи в чистое поле, где не было сосен и вообще никаких деревьев и никакие шишки не падали. Он сел среди поля, начал лаять на небо и лаял до рассвета, пока не охрип. По мнению одного поэта – знатока астрономии, он лаял на созвездие Малой Медведицы. Очевидно, он полагал, что все шишки сыплются из этого созвездия.Выражение «собака – друг человека» безнадёжно устарело. У нас нет ещё слова, которое могло бы выразить одновременно самоотверженность, смелость и ум – все те великолепные качества, какими обладает собака. Я точно знаю, что человек, избивающий или мучающий собаку, – отпетый негодяй, даже если собака его за это простила.Не знаю, как вы, а я испытываю величайшую нежность к собакам за их ласковость, за бурные проявления радости и обиды. Невозможно удержаться от смеха, когда видишь, как какой-нибудь Бобик бешено мчится со всех ног, чтобы догнать и облаять самое ненавистное для него изобретение человека – обыкновенное велосипедное колесо.<span>Любите собак. Не давайте их никому в обиду. Они ответят вам троекратной любовью.</span>
Произведение «Близнецы» было написано в феврале 1878 года, а опубликовано уже после смерти Ивана Сергеевича Тургенева. Оно входит в последний сборник автора под названием «Стихотворения в прозе» и потому должно рассматриваться в контексте общей тональности книги. А это не только мудрые мысли пожилого писателя, но и скепсис, пессимизм, боль, нетерпимость к человеческим порокам.
Стихотворение «Близнецы» оптимистичным назвать сложно. Напротив, оно пронизано чувством разочарования, которое усиливается к финалу. В споре, как известно, рождается истина, но только не в таком, какой запечатлел Тургенев в данном стихотворении.