Ответ: Александр Сергеевич Грибоедов писал "Горе от ума" с 1822 по 1824 гг
<em>Олеша чуть ли не ежедневно сочинял для четвертой сатирической страницы «Гудка» колючие стихотворные фельетоны с забавными рифмами, шутками, припевками, но подписывал их псевдонимом «Зубило» и под этим псевдонимом на всех железнодорожных магистралях страны очень скоро приобрел славу, не менее громкую, чем знаменитый поэт Демьян Бедный.
Илья Ильф в ту пору с собственными материалами выступал редко. «12 стульев» и «Золотой теленок» даже не были задуманы. Да и с Евгением Петровым, своим будущим соавтором и другом, он тогда еще не был знаком. Работая в «Гудке» литературным правщиком, Ильф отбирал, редактировал и готовил для печати рабкоровские письма о бюрократах и расхитителях народного добра. Письма были составлены коряво и неумело. Видно, их авторы не так часто брались за перо. Но Ильф умел придать рабкоровским сигналам блестящую литературную форму.
Как автор большой прозы, Олеша начал пробовать свои силы раньше Ильфа.
В промежутках между двумя стихотворными фельетонами, обличавшими разгильдяйство на какой-нибудь железнодорожной станции, он сочинял «Трех Толстяков», тот самый роман-сказку, который вы все хорошо знаете. В крохотной пустой комнатенке, где почти не было мебели, а только пол да голые стены, Олеша писал свой роман. Писал, лежа на полу, используя для писания типографский рулон бумаги, правда несколько уже отощавший, но все же целый бочонок бумаги. Впоследствии Олеша с удовольствием вспоминал: «Бочонок накатывался на меня, я придерживал его рукой… Другой рукой писал. Это было весело, и тем, что мне было весело, я делился с веселым Ильфом ».
Длинные, как полотенце, шероховатые листы рулонной бумаги с черновыми вариантами «Трех Толстяков» сохранились до наших дней в архиве Ольги Густавовны Суок, вдовы писателя,— безмолвные свидетели той, уже далекой поры, когда молодой Олеша, полный энергии и сил, с подъемом сочинял свой первый роман.
Все его веселило: и целый бочонок бумаги, который он собирался исписать до последнего клочка; и приключения сказочных героев, которых он так хорошо выдумал; и сказочная страна, в которой он их поселил. Даже узкие, крохотные клетушки, где жили Ильф и Олеша, и те казались Олеше веселыми и светлыми.</em>
<span>Басню “Ворона и Лисица” не следует понимать только как восхваление хитрости, изворотливости и ума Лисицы, которая очень хорошо понимает, что сыр силой она отнять не сможет. Именно поэтому она решает выманить его у Вороны хитростью и говорит “так сладко, чуть дыша”. И Ворона, совсем не глупая птица, попадается на беззастенчивую лесть:</span>
Голубушка, как хороша!Ну, что за шейка, что за глазки!Рассказывать, так, право, сказки!Какие перушки! какой носок!
Лисица ловко и умело идет к цели: “И, верно, ангельский быть должен голосок!” Автор осуждает не только того, кто льстит, но и того, кто поддается лести, того, у кого “вскружилась голова” и “от радости в зобу дыханье сперло”. Лесть царит в обществе (“в сердце льстец всегда отыщет уголок”), и это — факт, но нельзя поддаваться лести, переоценивая свои силы (“ведь ты б у нас была царь-птица!”, то есть ты бы была орлом), как бы ни была приманчива эта лесть. Лисица сначала льстит вроде бы правдоподобно, но затем, говоря об ее “ангельском” голоске, она просто издевается над Вороной. Вспомним, что в русском языке глагол каркать употребляется не только в значении “издавать резкий, гортанный звук (о крике вороны)”, но и в переносном значении — “предсказывать неудачу, беду”. Развязку автор не комментирует: “Сыр выпал — с ним была плутовка такова”. Все знают, “что лесть гнусна, вредна”, об этом много говорится (“уж сколько раз твердили миру”), но люди до настоящего времени все равно попадаются в эту ловушку. <span>
</span>
Кого звали Приемышем?
Почему старик жил на озере один?
Кто такой Тарас?
Каким он был?
Почему он приютил лебедя?