Девизы представляли как бы памятники храбрости, великодушия и вежливости того или иного рыцаря и служили полезными уроками для его потомства; эти девизы были как бы сокращением тех рифмованных рассказов, которые сочиняли трубадуры, странствовавшие из одного замка в другой; эти рифмованные рассказы они пели под аккомпанемент арфы, лиры и других инструментов менестрелей; это, конечно, вполне согласовывалось с духом рыцарства. Девизом часто являлась какая-нибудь пословица, согласная с духом и наклонностью рыцаря, которому принадлежал герб. Слава и любовь создали также множество таких девизов. Девизы относились всегда к каким-либо эмблемам, и от этого они получали еще большую силу. Например, изображали пустой колчан и ставили к нему девиз: “Его стрелы в моем сердце”; или изображали бутон розы и к нему девиз: “Меньше показываясь, становится прекраснее”; ласточку, перелетавшую море, и к ней надпись: ”Чтобы найти солнце, покидаю отечество”; раковину, обращенную к солнцу: “Ее красота нисходит с небес”; при изображении горностая был такой девиз: ”Лучше умереть, чем посрамиться” (девиз Франциска1, герцога Бретани); для бутона подсолнуха: “Лучами моей звезды открою мое сердце”; если изображали гранатовое дерево в цвету, то ставили девиз: “Каждый год новый венец”; раненый лев, изображенный спящим под бальзамным деревом, на которого каплет целебный сок: “Его слезы меня исцеляют”; лев, скованный пастухом: “Покорен и страшен”; смотрящий на солнце орел: “Оно достойно моего благоговения”. Девиз обыкновенно ставили под щитом; это было как бы воспоминанием о славных подвигах какого-либо лица, о его героизме, великодушии, милосердии, или же такой же девиз служил к побуждению проявлять эти доблести. В девизе как бы объясняется идея герба или, лучше, причина, почему это лицо получило именно такой герб, а не другой; девиз- это в одно и то же время и плоть, и дух герба. Девизы часто бывали аллегорические, и потому существовали девизы, состоявшие только из одной буквы. Главное их достоинство заключалось именно в том смысле, который можно было придать девизу; вообще, все девизы отличались краткостью и выразительностью. Представители какого-либо семейства, обыкновенно старшие в роде, носили над гербом так называемые cri de guerre или cri d’armes, то есть такое выражение, какое употреблял на войне какой-либо знатный рыцарь для возбуждения воинов к бою или к победе; этот известный клик, или клич, отличал его от других рыцарей. Французы говорят: “Le cri suit la baniere” (“Клич следует за знаменем”). Это означает, что военный сигнал там, где знамя, потому что оно являлось средоточием военной силы, центром, к которому стремились войска, за которым следили все воины и сердцем, и глазами. Военные клики были известны в глубокой древности; у каждого рыцаря, у каждого военачальника был свой особенный присвоенный ему клич, которым он собирал своих воинов и с которым он бросался в самый кровавый бой. Вот наиболее замечательные из кликов. Готфрид Бульонский во время крестовых походов говорил: “Dieu le veut!’ (“Так угодно Богу!”)- и это убеждение руководило как им самим, так и его войском. С этим кликом он вел своих воинов в бой с неверными; этот клик воодушевлял их, поднимал их дух и вселял в них мужество и храбрость. Французские короли считали святого Дионисия своим покровителем, и потому, ведя своих воинов в бой, они повторяли: “Montjoie et Saint Denis”; Монморанси повторял следующий клик: “Dieu aide au premier baron Chretien” (“Да поможет Бог первому христианскому барону”). Бурбоны же приняли клик: “Bourbon Notredame”, или “Esperance”. У английских королей считался покровителем Святой Георгий, и потому они говорили сначала: “St.Georges”, - а позднее: “God and my right!” (“Бог и мое право!”).
В одной из легенд Артуровского цикла сообщается, что гербом герцога Нортумберлендского был синий лев, а девизом – “Ударом львиной лапы побеждаю”. Интересно, что изображения животных и мифических чудовищ на гербах часто восходят к образцам скифо-сибирского звериного стиля; поэтому очевидно здесь влияние Великого Переселения народов, но также сыграли роль и более поздние связи Западной Европы с Востоком. По мнению одного из крупных специалистов в этой области искусства – Л.А.Лелекова “древние сюжеты и образы звериного стиля в 10-13 веках наводнили весь средневековый мир и образовали особый межнациональный изобразительный язык, понятный от Тянь- Шаня до скандинавских фьордов. Своеобразному возрождению звериного стиля не менее внешних способствовали внутренние причины. Новые социально-политические идеи эпохи нуждались в адекватном выражении. Понятия господства и подчинения, геральдическая тематика…искали себе общедоступного и вместе с тем яркого образного преломления”. Действительно, изображение в гербе дракона, грифона, льва, орла, тура в сопровождении девизов вроде “Берегись это – я”, “Бойся чёрного быка” и т.п. должны были характеризовать могущество его носителя, внушать страх не <span>только безоружному виллану, но и серьезному противнику.</span>
В XIV—XV вв. в связи с развитием товарного производства постепенно формировались местные рынки, охватывавшие значительную округу. Усиливались также экономические связи между различными русскими городами и княжествами. Из райнов Поморья через Устюг, Вологду и Костроиу вывозилась пушнина. Рязанская земля производила на вывоз хлеб.
В связи с ростом общественного разделения труда отчётливее проявлялась роль города как центра товарного производства. Изделия отдельных городских ремесленников сбывались в деревню; на городской рынок поступали хлеб и другие продукты вотчинного и крестьянского хозяйства из соседней округи. Крупную роль в развитии внутренней торговли играла Москва — центр ремесленного производства, находившейся в узле важнейших торговых путей. Важное торговое значение имели Тверь и Новгород. Развитие товарно-денежных отношений втягивало в торговлю светских и духовных феодалов, особенно монастыри, торговые караваны которых пользовались специальной княжеской охраной. Товарно-денежные отношения постепенно проникали в деревню, способствуя установлению связей сельского населения с рынком.
Наряду с ростом внутренней торговли расширялись и торговые связи Руси с другими странами. В XIV в. русские земли вели торговлю с генуэзскими и венецианскими колониями на южном побережье Крыма, в первую очередь с Кафой (Феодосией) и Сурожем (Судаком) . В Константинополе близ гавани Золотого Рога находилась русская колония. В XV в. Русь вывозила в Крым пушнину, кожи, холсты, седла, стрелы, ножи и т. д. Через Москву в Крым поступали и некоторые товары из стран Северо-Западной Европы (фландрские и английские сукна) .
Торговлю с Востоком и Западом вели Москва, Тверь и другие города. Литовские купцы торговали в городах Московского и Тверского княжеств. Московские и тверские купцы ездили в Смоленск, Вязьму, Витебск, Дорогобуж, Киев, через Полоцк Западной Двиной — в Вильнюс, через Киев — в Крым.
По волжскому пути происходила торговля Руси с Ордою, Ираном и Средней Азией. Большим и богатым городом был Нижний Новгород, через который на Русь приезжали купцы из Золотой Орды, Ирана, Бухары, Хорезма, Армении и других стран Востока. Русские купцы торговали в Сарае и приезжали ежегодно на ярмарку в Казань. Большое количество русских товаров попадало в Самарканд. Восточные купцы в свою очередь бывали в центральных русских городах. С Востока привозились драгоценности, оружие и другие товары.
Транзитным пунктом в торговле Руси с Западом являлся Новгород. Сюда ежегодно приходили караваны водным путём — из Финского залива через Неву, Ладожское озеро и Волхов, а также сухопутным путём — через Ливонию. Новгород играл большую роль в торговле Руси с Ганзой. Через Новгород вывозились пушнина, сало, воск, лён, масло и восточные товары, попадавшие туда с Волги. С Запада привозились сукна, полотна, металлы и металлические изделия, вина и пряности.
Верхние слои московского купечества объединялись в две корпорации: «гостей-сурожан» , ведших торговлю с Югом, и «суконников» , торговавших с Западом. Многие купцы занимались ростовщическими операциями. Верхушка купечества пользовалась значительными привилегиями, которые ей предоставлялись великокняжеской властью, искавшей поддержки со стороны торгово-ремесленного населения городов. В договоры между князьями включалось обязательство «блюсти» (оберегать) «гостей, суконников и городских людей» . Привилегией «гостей» была их непосредственная подсудность князю. Крупному купечеству противостояла в городах ремесленная беднота («меньшие» , «чёрные люди»).