1.<span>Реальная
история</span> Людмилы Павличенко – легендарной
женщины–<span>снайпера.
Солдаты шли в бой с ее именем на устах, а враги устроили на нее охоту. На поле
битвы она видела смерть и страдания, но самым серьезным испытанием для нее
стала любовь, которую у нее могла забрать </span>война.<span> 1942 год. Людмила
Павличенко (Юлия Пересильд), снайпер, чьи пули в ходе первого года
войны настигли более 300 немецких солдат и офицеров, в составе советской
делегации приезжает в США, где журналисты ее прозвали «Леди Смерть». Элеонора
Рузвельт (</span><span>Джоан Блэкхэм) проявляет интерес к девушке с армейской выправкой,
хорошим английским (спасибо маме, учительнице иностранного) и непростой
судьбой, приглашает ее в Белый дом и узнает, как девочка из Киевской губернии
стала символом, мотивировавшим воевать солдат на всех линиях фронта.</span>
2. При последней их встрече его
изможденное лицо освещает горящий Севастополь, который, как сообщает закадровый
голос Рузвельт, высшие военные чины покинули на подводных лодках и самолетах,
оставив подчиненных на верную смерть. Возвращаясь к названию: может, самой
битвы тут и нет, но в биографии Павличенко это действительно важнейшие и самые
пронзительные несколько минут.
<span>3. В «Битве» чувствуется родство и с
глянцевым «Перл Харбором»,
и с возрожденной советской киноэстетикой «Брестской
крепости», и с комиксно-мифическим размахом камерного «Сталинграда», и чуть ли не с
мелодраматичным «Титаником» - эмоциональными историями, где
выживали и становились хранителями памяти женщины. Финал картины Мокрицкого
сейчас звучит особенно красиво. Элеонора Рузвельт говорит: «Хрущев подождет», а Людмила
Павличенко, искавшая в мужчинах силу и брутальность, через посещение оперы
передает привет в потусторонний мир человеку, который идеалам защитника, в
общем-то, не очень-то соответствовал.</span>
Патернали́зм (лат. paternus — отцовский, отеческий) :
<span>1. Покровительство, опека старшего по отношению к младшим, подопечным; а также уважение и благодарность младших по отношению к старшим. </span>
<span>2. В трудовых отношениях в некоторых странах — система дополнительных льгот, субсидий и выплат на предприятиях за счет предпринимателей с целью закрепления кадров, повышения производительности, смягчения напряжения. </span>
<span>3. В международных отношениях — опека крупными государствами более слабых стран, колоний, подопечных территорий. </span>
<span>4. Во внутригосударственных отношениях — политика государства в отношении своих граждан, направленная на всестороннее развитие и благополучие всех граждан. Характеризуется провозглашением лозунга «Государство для народа» , а также сверхклассовой политикой (лавирование между классовыми интересами) . Простым языком патернализм можно назвать как опеку отца (государственной власти) над детьми (гражданами) при удовлетворении потребностей граждан. Государство выступает как экономический субъект в стратегической и инфраструктурной сферах экономики, а также создаёт условия для максимального развития малого и среднего бизнеса, не вмешиваясь в его ведение напрямую. В отличие от социализма главная ценность патернализма — каждая личность, а не общество в целом, но при условии «отцовских» и «сыновних» взаимоотношений между государством (отцом) и гражданином (сыном) . </span>
<span>В идейном плане принципы патернализма противостоят идеологии социального дарвинизма. </span>
<span>* Патернализм, вождизм порождает и многочисленных идеологических «оруженосцев» , готовых на все лады восхвалять вождей, оправдывать в глазах людей самые негативные их действия и решения. Наиболее уродливо эта тенденция проявилась во времена сталинского тоталитаризма. </span>
<span>* Вековые монархия и самодержавие породили другую традицию — патернализм. Он выражается в насаждении в общественном сознании идеи о непогрешимости носителя верховной власти, его обожествлении и одновременно в неограниченном произволе, бесправии и раболепстве подданных, отрицании свободы и демократии. </span>
<span>* Российская многовековая традиция патернализма нашла воплощение в мелкобуржуазном вождизме, характерном для многомиллионной крестьянской страны. Психология вождизма, бюрократическое обожествление авторитета и послужили питательной средой культу личности Сталина.</span>
Откуда взялось название "юрта"
Слово "юрта" пришло в русский язык из тюркского jurt. Первоначально оно переводилось как "народ", позже так стали называть жилища кочевого народа, пастбища и даже родовые земли. В кыргызском языке есть слово "ата-журт" - отечество или родина, но буквально это словосочетание переводилось как "отцовский дом".
Сходное по звучанию с юртой слово имеется и в монгольском языке - гэр, здесь это также синоним дома. Получается, что с языков многих кочевых народов "юрта" переводится просто как "дом" или "жилище", что подчеркивает ее важность и значимость.
Борьба за гомруль, 1885—1886 годы
На этой стадии тактика ирландской партии была достаточно гибкой и осторожной, а потому она и не вступала в альянс с Гладстоном. В 1885 году правительство пало, на смену ему пришли консерваторы во главе с лордом Солсбери. Поскольку тори находились в меньшинстве, они зависели от помощи ирландцев. Парнелл верил, что консерваторов можно убедить принять закон о гомруле. Ирландцы хотели этого, потому что боялись радикальных либералов. Возможно, они проявили наивность в анализе намерений консерваторов, их сбили с толку заявления лорда Рэндолфа Черчилля (он тогда находился в зените своей блестящей карьеры). Николас Мэнсерг не сомневается в том, что в ирландских иллюзиях следует винить Черчилля:
Он всегда возражал против гомруля, и все же ни один человек, за возможным почетным исключением наместника, лорда Карнарвона, не сделал больше для убеждения ирландских лидеров в том, что сотрудничество с тори может привести их к заветной цели.
Те же иллюзии разделял и Гладстон. Он надеялся, что с ирландской поддержкой в палате общин можно убедить Солсбери принять закон о гомруле.
Он рассчитывал, что такая стратегия придаст законность большинству тори в палате лордов, на что либералы не могут надеяться. Вышло так, что родной сын Гладстона, Герберт, разрушил планы отца, преждевременно сообщив о его желании протолкнуть закон. Это сообщение имело двойной эффект. Гладстону не удалось добиться для Ирландии гомруля. Во-первых, лорду Солсбери стало известно о желании Гладстона (его кабинет уже решил разорвать переговоры с Парнеллом). Во-вторых, разглашение намерения Гладстона привлекло внимание Джозефа Чемберлена, лидера радикалов, и он полностью настроился против него.
Гладстон и, разумеется, Парнелл думали, что Чемберлен сочувствует ирландским настроениям, однако они ошибались. Чемберлен выступал против принуждения и даже способствовал освобождению ирландского лидера из Килмингейма, но никак не мог согласиться на сужение власти имперского парламента. В 1880 году он заявил, что «Ирландии не может быть предоставлена национальная независимость», а также что «необходимость отмены конституции в Ирландии не доказана...». В националистических кругах его и Дилка недолюбливали как лидеров нонконформистского радикального крыла либеральной партии, да и в вопросах социальной политики с Парнеллом и ирландцами у них было мало общего. Последовавшая за тем драма соткана из череды недоразумений. Гладстон и Парнелл думали, что консерваторов можно использовать для достижения ирландских целей, и ошибочно они видели в Джозефе Чемберлене союзника в отстаивании гомруля. Первый просчет объясняет публичную поддержку Парнеллом консерваторов на декабрьских выборах 1885 года. Второй просчет Гладстона в июне 1886 года закончился непрохождением первого закона о гомруле.
Третий кабинет Гладстон сформировал в феврале 1886 года, и билль стал главной его целью, однако с самого начала дело было обречено на неудачу. Либералы встали стеной, да и Чемберлен отказал в поддержке, когда хорошенько вчитался в текст закона. Согласно этому документу, ирландские члены парламента уходили из Вестминстера. В Ирландии должен был появиться однопалатный парламент, управляющий всем, кроме внешней политики, обороны и торговли. Имперские полномочия весьма существенно сужались, и Чемберлену это не понравилось. В марте 1886 года он подал в отставку. Когда в июне 1893 года билль был представлен к голосованию, либералы во главе с Чемберленом выступили против, и палата общин его отвергла. Ирландские члены парламента кричали ему «Иуда!» и «Предатель!», но в июле после голосования было объявлено: 316 консерваторов и 78 либералов выступили против гомруля, «за» проголосовали 191 либерал и 85 ирландских патриотов.
Еще одним фактором стала яростная оппозиция гомрулю в Ольстере. Лорд Рэндолф Черчилль разыграл свою знаменитую «оранжевую карту», что подтвердило неправильное суждение о нем Парнелла. Черчилль призвал ольстерских протестантов бороться против гомруля. Он представил тот как средство развала империи. Протестантов не пришлось долго убеждать. Единение католиков и протестантов, бывшее отличительной чертой ирландского восстания 1798 года, бесследно исчезло.
Оглядываясь назад, трудно не согласиться с вердиктом Николаса Мэнсерга по поводу поражения 1886 года:
Чем внимательнее изучаешь политическое положение 1886 года, тем больше убеждаешься: даже при самом искусном использовании голосов ирландцев аннулирования унии добиться было невозможно.
Попытка Гладстона протолкнуть гомруль любой ценой провалилась и из-за того, что он переоценил силу своей партии, и из-за неготовности электората принять его доводы. Один вопрос, однако, был выяснен: если гомруль когда-нибудь будет принят, произойдет это только при объединении либералов и ирландских патриотов. И Гладстон поставил себе целью этого добиться.